Я в рекордно короткие сроки добрался до дома на Корбин-авеню. Это был дуплекс (прим. пер.: дуплекс – дом для двух семей. Поделён вертикально на половины – две отдельные квартиры). Мы разместили здесь четырех женщин. На каждой стороне с двумя спальнями жили по две суррогатные матери. Дом был расположен на частном участке площадью в два акра, окруженном фермами. Мы построили каждое здание таким образом, чтобы все было идеально: с огороженным задним двором, гаражами и всем необходимым для спокойного проживания, в котором нуждалась суррогатная мать.
В настоящее время у нас поочередно работали шестнадцать суррогатных матерей. Этническая принадлежность, цвет глаз, кожи учитывались в списках заказчиков. Именно так работала система. Мы подбирали для матери донора спермы, чтобы он был как можно ближе к генетике приобретающих детей родителей, и наоборот. У нас в штате был репродуктолог, который контролировал инъекции и процессы оплодотворения. У нас даже была небольшая лаборатория, где мы использовали яйцеклетку матери и ее второй половинки, как при традиционном суррогатном материнстве. Наше преимущество – это отсутствие бумажного следа. Никто никогда не узнает, как был зачат ребенок. И не узнает, было ли это усыновление, как в некоторых ситуациях, с которыми мы сталкивались, когда и мать, и отец не могли участвовать в процессе оплодотворения.
Независимо от обстоятельств, мы защищали детей наших клиентов. Иногда, как в случае с Ланье, яйцеклетка принадлежала нашей суррогатной матери, а сперма – отцу. Вот почему они так сильно держались за этого ребенка. Они знали, что если я расторгну контракт, то не отдам им малыша, который фактически был биологическим ребенком Малькольма.
Почему они не использовали традиционное суррогатное оплодотворение? Что ж, Кеннеди не могла иметь детей, а они с мужем хотели ребенка, который был бы как можно больше похож на нее. Никто и нигде не мог такое организовать. Хотите верьте, хотите нет, но мы на сто процентов гарантировали, что у ребенка будут определенные черты заказчиков. Штатным врачам за это хорошо платили. В каждый этап были вовлечены будущие родители, в то время как наши суррогатные мамы не знали, для кого вынашивали ребенка. Это защищало всех участников сделки. Да, суррогатные матери разговаривали с родителями по телефону, но именами и личной информацией они никогда не обменивались. Это было частью контракта в обоих направлениях.
Кто-то считал наше занятие неэтичным. Для нас это был бизнес.
Один клиент однажды сказал мне, что ребенок – это целая жизнь.
Нет, дети являлись для меня товаром, который я продавал. Я сам являлся результатом связи своей матери и ее любовника. Она отдала меня в приют для амишей в надежде, что ее муж-придурок меня не обнаружит. Эдриан Блейк был извращенным сукиным сыном и все это время знал обо мне. Он даже оставил свой след в моей жизни, дав мне свою фамилию и заплатив приюту за то, чтобы тот содержал меня. Я даже не имел шанса на усыновление.
Я был результатом их неудачного брака. Живым напоминанием о предательстве.
Я наблюдал, как ребенок за ребенком проходили через этот приют. Кто-то оставался, а кто-то уходил. Из-за простой игры в «Монополию» мы с ребятами приняли решение, что однажды у нас будет империя, построенная на силе жизни. Это было единственное утешение, которое у нас было в те дни, и оказалось лучшим, что могло с нами случиться. Это дало нам мотивацию продолжать идти вперед, увидеть свет в конце нашего темного туннеля.
– У нас все идет хорошо, – услышал я Джуди, войдя в дом.
В гостиной был установлен бассейн, потому что суррогатная мать Бьянка предпочитала естественные роды в воде. Мы старались как можно лучше обеспечить комфорт рожениц, включая тех, кто хотел родить в больнице и получить все необходимые лекарства. Мы не разрешали им обращаться в государственную больницу и организовали больницу в нашем здании на Карсен-Лейн. Второй этаж старого жилого комплекса был своего рода родильным отделением, в то время как на нижнем этаже находилось все наше оборудование для дородового ухода и осмотров. Верхний этаж – третий, был домом для суррогатных матерей, у которых по какой-либо причине беременность протекала с осложнениями.
Принимались все меры предосторожности. Мы не жалели не единого доллара. Чего бы это ни стоило, со всем справлялись. И производя не менее двенадцати младенцев в год, имели бюджет в двенадцать миллионов долларов, которые снова вкладывали в бизнес. Иногда у нас было больше таких клиентов, как Ланье, которые и платили больше, понимая, что единственный способ получить желаемое – это открыть свои кошельки.
Какие-то жизненные уроки усваивались на собственном опыте, какие-то врезались в память навсегда. Мне было все равно, как кто-то усваивал гребаный урок, главное, чтобы люди сами разгребали собственное дерьмо.
Достав телефон, я включил экран и позвонил Кейсу.
– Возьми Торрин и привези ее на Корбин-авеню прямо сейчас.
Я повесил трубку. Не было необходимости слушать ответ. Знал, что Кейс все сделает. Когда я уезжал из дома, было еще ранее утро, но мне хотелось сначала все проверить.
– Здравствуйте, мистер Блейк, – поприветствовала Бьянка, тяжело дыша и превозмогая боль.
– Схватки начались неожиданно, мистер Блейк, – объяснила Джуди, сидя на краю бассейна и опустив руки в воду.
– Не нужно ничего объяснять. Я приглашу кое-кого на роды.
– В этом нет нужды, мистер Блейк, – сказала Джуди, когда Бьянка застонала от боли.
– Это нужно мне. Пойму, действительно ли один человек готов к такой жизни. –солгал я, зная, что Торрин пожертвовала многим ради того, чтобы ее сестра получила этого малыша, поэтому, если она приедет вовремя, я разрешу ей присутствовать здесь в столь счастливый момент.
– Уверена, что те, кого вы пригласите, готовы, мистер Блейк, – попыталась сказать Бьянка, тяжело дыша.
Бьянка рожала уже в третий, последний, раз. Последний, поскольку заработала столько, сколько ей было нужно, чтобы отправить своего младшего сына в колледж. Ее семья смирилась с тем, что она уезжала на заработки за город на несколько месяцев в год. Ее муж занимался домом и их двумя детьми, а Бьянка зарабатывала четверть миллиона. После рождения первого ребенка, они расплатилась со своими долгами. После второго, отложили денег на старость и поступление старшего сына в колледж. Поскольку это были ее «последние роды», они оплатят расходы за колледж младшего сына и отложат немного на случай непредвиденных расходов.
– Сделай глубокий вдох, – проинструктировала Джуди, и мое сердцебиение участилось.
Достав телефон, я сделал звонок.
– Привет, – ответил Малькольм.
– Похоже, ваша малышка решила появиться на свет немного пораньше.
– Она уже родилась? – спросил он, взволнованный и испуганный одновременно.
– В процессе, я буду на связи.
Я повесил трубку как раз в тот момент, когда подъехали Пакстон с Торрин. Выйдя на улицу, я взглянул на девушку. Она была с растрепанными волосами и осматривала окрестности огромными от замешательства глазами.