Я невольно улыбнулась.
— Пятьсот эскимо мне не съесть. Разве что вазочку мангового сорбета. Настоящего, влажного, поблёскивающего. Маленькими шариками.
— Да ты переборчивый ежонок.
— Какой уж есть.
— Но ты же была ребёнком. Разворачивала подарки под ёлкой. Ворошила упаковку, развязывала ленты. Неужели ничего не запомнилось?
Я покачала головой.
— Вообще ни разу такого не было. В детстве не было денег. А потом как-то привыкли дарить конверты… ну, или пакетик с шампунями. Со Славкой… — я запнулась, — у нас был общий бюджет. Я накопила ему на планшет, но не додумалась завернуть в коробочку или положить под ёлку. Просто подарила так.
Я сделала себе мысленную пометку для следующего романа: эпилог, героиня ждёт второго ребёнка, и они втроём с мужем и маленьким сыном разворачивают подарки. Пахнет мандаринами и бенгальскими огнями, все трое смеются, словно сошли с открытки, и жизнь продолжается.
А читатель улыбается, закрывая книгу.
— Славка, — задумчиво произнёс Кирилл. — Ты даже по-человечески его не зовёшь.
Я прикусила губу. Ну да, он был прав, стоило назвать Славой… но привыкли же!
— Ладно. — Кирилл поднялся. — С тобой всё понятно, дитя природы. Чудес ждать ты не привыкла.
— Ничего, герои не обеднеют, — огрызнулась я. — Фантазия у меня богатая.
— И что же ты им подаришь? Мочалку в коробочке? Банальный бриллиант на цепочке? Может, ключи от машины?
Изумруд, подумала я. Старую изумрудную серёжку моей прабабушки с изящной камеей. Осталась лишь одна: вторую обменяли на хлеб в те страшные годы, когда смерть от голода была реальной. Но со второй молодая женщина не смогла расстаться, и передала её дочери. А та — своей. И в итоге маленькая подвеска ляжет на шею моей героини, и скажет о любви лучше любых слов.
Я сама была почти равнодушна к украшениям: куда больше я мечтала о путешествиях. Но лицо прабабушки всплыло перед глазами, и я вдруг поняла, что эту историю я хочу рассказать. Напишу о ней завтра утром.
— Найду что, — сказала я вслух.
— Ну-ну.
Я бросила взгляд на его обнажённый торс и плечи. Интересно, что бы предложил мне в подарок Кирилл? Себя любимого, тут к гадалке не ходи.
— Тебя-то точно завалят подарками, — сонно пробормотала я, подкладывая ладонь под щёку.
Скрипнула кровать, и я ощутила жар мужского тела совсем рядом. Будто не мог и отодвинуться!
— Вряд ли, ежонок. Никто не знает, что я здесь.
— И даже не поедешь на престижную новогоднюю вечеринку в ночной клуб?
— Чтобы ты прокрастинировала всю ночь, а потом встретила бы меня покрасневшими глазами ревнивой жены?
— Просто спросила.
Матрас снова прогнулся: Кирилл устраивался удобнее.
— А ты ведь ждала подарков? — внезапно спросил он. — В детстве?
— У меня были игрушки, — коротко сказала я. — И всё остальное.
— Любимый мишка с оторванным ухом, кукла Барби, которой ты сделала ирокез, в таком духе?
Я не выдержала и ухмыльнулась, не поворачиваясь к нему.
— А у тебя, конечно же, были новые комплекты Лего каждую неделю.
— У моих детей будут, — без малейших сомнений произнёс Кирилл. — Непременно.
— Уходишь от ответа.
— Ухожу, — согласился он. — Мало приятного в том, чтобы признаваться в собственной нищете. Я был мальчиком из низов до этого маленького подмосковного рая, и меня как-то особенно не вдохновляет это вспоминать.
Я не выдержала и обернулась.
— Но у тебя ведь была мечта? У любого ребёнка есть мечта.
Кирилл закинул руки за голову и с насмешливой улыбкой покосился на меня.
— Мечтаешь пролезть ко мне в душу?
— Да я уже там, — мрачно сказала я. — На ближайшие девять дней.
— Повезло, правда?
— Не то слово.
Кирилл глубоко вздохнул.
— Я хотел электрическую железную дорогу, — произнёс он. — Немецкую. Чтобы проложить рельсы по всей комнате, запустить чёрный паровозик, почувствовать, как он жужжит в руках, как колёса щекочут ладонь, и отправить по маршруту поезд. Сначала один вагон, потом два. Переключать стрелки, отправлять вагоны на запасные пути. Играть в супермена и спасать пассажиров перед самым обрывом.
— Удивлена, что с такой фантазией ты не стал писателем.
— Я пробовал, — спокойно сказал Кирилл. — Но это не моё.
Мы помолчали, лёжа в темноте. Глядеть на Кирилла через плечо было неудобно, и я сама не заметила, как перевернулась на другой бок, лицом к нему.
Он только что открылся, рассказав мне о своей детской мечте. Даже если он использовал меня лишь для того, чтобы утереть нос своей бывшей, и ради этого готов был тратить деньги, забрасывать меня нарядами и флиртовать напропалую, в чём-то он был очень искренен. И мне хотелось, чтобы этот жест не пропал зря.