– Ты хмуришься, радость моя? Но почему? Неужели ревнуешь? Поверь, для этого нет никаких оснований.
Глаза Флоры сузились, потому что ей не понравилось выражение его лица.
– Это ничуть не забавно. Скажи, тебе понравилось бы, если бы я оказалась в спальне наедине с мужчиной, с которым прежде имела близкие отношения?
Ей доставило некоторое удовлетворение видеть, как потемнели глаза горца.
– Понравилось? Да я бы его тут же убил! Отныне я единственный мужчина в твоей жизни, и давай не будем больше говорить об этом.
– Но и я – твоя единственная жена, к тому же не очень покладистая.
Лахлан мгновенно понял намек и рассмеялся:
– Твои опасения безосновательны. Дав клятву, я всегда держу ее.
Флора замерла.
– Так ты не возьмешь любовницу?
– Нет. Я никогда не предам и не опозорю тебя, поверь.
Флора со стоном прижалась к Лахлану и потерлась о его теплую кожу. Ощущение это показалось ей восхитительным.
Его рот снова пленил ее губы – жарко, требовательно.
Флора встретила его поцелуй с готовностью, позволяя его языку проникнуть в ее рот глубже. Необъяснимая жажда нарастала в ней.
Руки Лахлана легли на ее груди и прикрыли их, а язык, вторгшийся в ее рот, совершал там круговые движения до тех пор, пока Флора не почувствовала, как лоно ее становится влажным.
Она чувствовала, что не может сопротивляться властному зову тела. Этот зов становился все более громким и требовательным по мере того, как губы Лахлана скользили все ниже до тех пор, пока его голова не оказалась между ее ног.
Когда его язык скользнул в нее, отчаянное наслаждение сотрясло все ее тело. Флора вскрикнула, бедра ее поднялись навстречу ему.
Едва Лахлан поднял голову, как, возбуждая и дразня его, она принялась развязывать его пояс, и наконец штаны, соскользнув ниже талии, обнаружили всю непомерность его желания.
Если бы Флора уже не имела некоторого опыта близости с ним, она бы не поверила, что столь гигантский орган мог уместиться внутри ее.
Она провела пальцами по всей его длине, удивляясь нежности кожи, покрывавшей стальной стержень, и ее ласки исторгли у Лахлана стон желания. Он напрягся, когда она принялась гладить, ласкать и сжимать его, все ускоряя движения и чувствуя, как страсть горца нарастает. Лицо его сделалось напряженным, а глаза сумрачными от застилавшей их страсти; он выглядел возбужденным, но ничуть не опасным. Флора сознавала, что он испытывает отчаянную страсть, обуздать которую невозможно, и когда ее рот оказался на одном уровне с его органом, она вдруг поняла, что следует делать.
Лахлан наблюдал за тем, как она плотоядно облизывает губы.
– Не могла бы я…
– О Господи, да! – Его голос охрип от напряжения. Медленно вытянув губы, Флора с опаской взяла огромный орган в рот.
Реакция Лахлана оказалась мгновенной. Никогда он не испытывал такого наслаждения. Его колени задрожали, а напряжение стало почти непереносимым.
И тут Флора снова удивила его. Она стала со всех сторон облизывать пульсирующий орган, и этим вызвала в нем новый прилив страсти. Наслаждение было слишком острым, чтобы отказываться от него. Потом она слизнула каплю выделившейся влаги, и Лахлан снова застонал.
Чувствуя, как Флора засасывает головку глубже и глубже, он изо всех сил старался сдерживаться, давая ей время освоиться в столь непривычной ситуации.
Наконец Флора осторожно выпустила орган изо рта, туман начал рассеиваться, но только на одно мгновение.
– Скажи, что мне делать дальше?
Лахлан с трудом разжал губы.
– Ласкай меня языком, как рукой.
Ее губы снова сомкнулись, и Лахлан целиком отдался эротическим ощущениям, которые она ему дарила. Ощущение нежного нажима ее рта возносило его в райские кущи. Лахлану с трудом удалось не извергнуться в нее.
Не в силах долее сдерживаться, он резким движением отстранился от нее, и Флора удивленно подняла на него глаза.
– Я должен войти в тебя немедленно.
Осознав, что его штаны все еще болтаются возле колен, Лахлан рывком стянул их и бросил на пол у кровати, после чего тотчас же оказался лежащим на ней.
Лахлан целовал ее рот, шею, грудь, в то время как его руки скользили ниже, между ее бедрами. Он понимал, какое наслаждение доставляет Флоре то, что она дарит радость любимому. Она была влажной и горячей, готовой его принять. Руки Лахлана уперлись в кровать по обе стороны от нее; он старался держать свое тело на весу, чтобы видеть, как войдет в нее.
Ноги Флоры раздвинулись ему навстречу, и он вошел в нее нежно, стараясь продлить мгновение не испытываемого ранее наслаждения.
Продолжая удерживать ее взгляд, Лахлан продвинулся чуть дальше и замер. Тихий стон, сорвавшийся с губ Флоры, добавил остроты этому моменту чистой радости и затронул в нем самые глубинные струны. Впервые в жизни Лахлан ощутил всю полноту счастья.
Теперь, когда он баюкал ее в объятиях, оставаясь внутри ее, Флора окончательно поверила, что он ее любит. Она застонала, крепче прижимаясь к нему, стараясь слиться с ним.
Лахлан нашел ее рот и начал целовать его медленно, нежно, одновременно двигаясь внутри ее, стараясь продлить каждое мгновение близости.
Никогда еще он не занимался любовью с такой радостью и с такой отдачей. На этот раз в их близости не ощущалось спешки и нетерпения, но все равно в конце обоих охватило полное изнеможение.
Услышав приглушенный крик, Лахлан понял, что Флора достигла предела. Продолжая удерживать ее взгляд, он вошел в нее так глубоко, как мог, и тут же испытал самое сильное наслаждение, какое был способен выдержать. Извержение не было похоже на взрыв, оно происходило медленно и постепенно и, казалось, способно было длиться вечно.
Но даже потом Лахлан все еще не хотел покидать ее. Он прижал Флору к себе и почувствовал, как ее сердце бьется напротив его сердца.
Какое-то время они не разжимали объятий, но наконец Флора нарушила молчание:
– Я не могу поверить!
– Поверить чему, радость моя?
– Тому, что все это происходит не во сне, а наяву. – Она игриво толкнула его. – Могла ли я подумать, что нечто подобное случится со мной в самой настоящей реальности?
Флора поднесла руку к лицу Лахлана и погладила его по щеке.
– Боже, мне так повезло! Моя мать так и не смогла встретить свою любовь, и я боялась, что тоже не смогу.
Лахлан почувствовал, как внезапный страх сжал его грудь. Двусмысленность ситуации обрушилась на него с новой силой.
Стараясь не поддаваться панике, он крепче сжал Флору в объятиях. Правильно он поступил или нет, но теперь план спасения брата должен был сработать.
Глава 17
Тремя днями позже, когда Лахлан готовился к приближающейся битве за Брекакадх, в замок на взмыленном коне вихрем ворвался Аллан.
– Сожалею, мой лэрд!
Он стоял перед вождем с лицом, покрытым дорожной грязью, и от него исходил запах вересковых пустошей и свежего ветра. Но не это сейчас волновало вождя Маклейнов. Разочарование навалилось на него, тяжкое, как скала. Попытка спасения брата провалилась.
– Что случилось? – спросил он, стараясь ничем не выдать своего разочарования. Лахлан сделал несколько глубоких вдохов.
– Сначала все шло по плану, и Хью удалось пронести веревку мимо часовых, а затем передать ее Джону. Мы ждали его под окном башни в лодке, когда он начал спуск, и Джон благополучно добрался до середины веревки, когда поднялся шум и его заметили. Мы ждали, сколько возможно, а когда опустили весла в воду, нам едва удалось скрыться и не попасть в плен.
Что ж, в этом им посчастливилось. Гектор без труда догадается, кто стоит за попыткой спасения Джона, но по крайней мере бегство нельзя связать с Лахланом напрямую.
– А Джон? – спросил Лахлан, сжимая кулаки. – Что с моим братом?
– Они втянули веревку в окно. Мы опасались, что они ее отпустят и падение окончится его смертью.