— Я же волнуюсь за тебя, как ты не понимаешь?
— Прекрасно понимаю, Лиз. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь нашла и была счастлива, как ты. Но наши судьбы никогда не совпадали, с чего бы теперь им стать одинаковыми?
— Тебе вредно быть одной.
Одиночество Джесс было единственным облаком на безмятежно голубом небосклоне ее сестры. Рождение сына пробудило в Лиззи материнский инстинкт, часть которого распространилась на Джесс.
— Я не одна. И вполне довольна жизнью.
Лиззи картинным жестом, словно перед кинокамерой, отбросила за спину длинные волосы.
— Дорогуша, нельзя жить только ради сына, это не на пользу вам обоим.
В голосе Джесс прозвучало предостережение:
— Я живу не ради Дэнни или кого бы то ни было. Я целых двадцать три года была только женой и матерью. А теперь хочу быть только сама собой.
— Извини.
Джесс улыбнулась, прижимая к уху телефонную трубку.
— За что? За то, что ты такая, какая есть?
Роли в мгновение ока переменились — теперь уже Джесс покровительствовала сестре.
— Как там Сок? Чем он сейчас занимается?
Сынишка Лиззи, крещенный Томасом Александром, еще во время пребывания в утробе матери получил прозвище Сократ, так что теперь его называли не иначе как Соком.
Лицо Лиззи озарилось улыбкой.
— Дрыхнет. Он сегодня что-то разбушевался — еле уложила.
Сок был всеобщим любимцем. Глядя, как он играет, беря его на руки, вдыхая нежный запах детской шейки, Джесс с щемящим чувством вспоминала своих детей малютками. Не отнимая от уха трубку, она с любовью посмотрела на семейную фотографию в рамке.
— Он научился произносить новые слова, — сообщила Лиззи.
— Какие?
На эту тему, не таящую никаких подвохов, они могли беседовать часами.
— Завтра придется Джеймсу с ним сидеть. Меня приглашают в Лондон — озвучивать ролик с рекламой крема для рук. Буду балдеть от крема — разумеется, бесплатного. Тебе привезти?
— Балдеть? Его что — употребляют внутривенно?
Лиззи захихикала.
— Надеюсь, меня не заставят втиснуть эту фразу в отведенные тридцать секунд. Ну ладно, мне пора.
Появился Джеймс, сменивший деловой костюм на свитер и плисовые брюки. Мимикой спросил, не хочет ли Лиззи выпить. Она просигналила губами: «Да, очень!»
— Желаю удачи. Звони.
— Обязательно. Завтра или послезавтра. Обещай, что будешь хорошо себя вести.
— Просто замечательно!
Не успела Лиззи положить трубку на рычаг, как Джеймс сжал ее в объятиях.
— Наконец-то! Как дела, моя радость?
— Пухну как на дрожжах, и чем дальше, тем больше чувствую себя матроной.
— Ты бесподобна. Во всех отношениях.
— Ох, Джим, как я могла жить без тебя?..
Джесс не спеша поднялась в ванную и вытащила груду грязного белья. Рассортировала и отнесла охапку на кухню. Загрузила в стиральную машину. Разогрела суп из банки. И пошла смотреть телевизор.
На дискотеке яблоку негде было упасть. В этот вечер работал популярный диск-жокей; на площадке не столько танцевала, сколько толкалась молодежь. Дэнни танцевал с Кэт. С улыбкой до ушей, он топтался на крохотном пятачке, то приседая, то выпрямляясь, как будто внутри него была пружина. В одной руке он держал за горлышко бутылку, а другой помахивал над головой. Все четыре девушки и Роб с Дэнни изрядно нагрузились. Начатое в кафе празднование Зоиного дня рождения продолжилось в баре, а потом на дискотеке. Для Роба начало дня отодвинулось куда-то очень далеко; музыка грохотала не снаружи, а словно у него в голове. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой Кэт. Он сразу, еще в кафе, разглядел, какая она хорошенькая. Маленькое треугольное лицо — и впрямь как кошачья мордочка, челка на весь лоб, глаза с поволокой. Танцуя с ней, он убедился, что она тоненькая и хрупкая.
Кэт что-то сказала, но Роб не расслышал.
— Что-что?
Девушка приблизила губы к его уху.
— Ты не видел Рэчел?
Рэчел? Ах да, припомнил Роб, самая неказистая из девушек. Только что была здесь — минуту назад. Или час назад. Он пожал плечами. Кэт отошла. Он присоединился к Дэнни, стоявшему возле стойки. Они выпили еще по кружке пива. На всякий случай Роб обнял друга за плечи, чтобы не упал. Или чтобы не упасть самому.
— Классный вечер, — с ухмылкой произнес Дэн. — Я прямо балдею.