Я стараюсь говорить мягким тоном, когда спрашиваю:
— Что ты имеешь в виду?
Иден указывает рукой в сторону телевизора, занимающего половину стены, и кожаных диванов.
Она снова встает и подходит к мраморной статуе балерины в натуральную величину. Это недавно приобретенный экземпляр, и я заказал еще две, чтобы поставить их по обе стороны от дверей лифта.
Она почти дотрагивается до статуи, но убирает руку за спину, словно боится случайно разбить ее.
Повернув голову, она лишь на секунду встречается взглядом с моими глазами, после чего снова отводит взгляд.
— Мы живем в совершенно разных мирах.
— Это не имеет значения, — уверяю я ее. — По крайней мере, для меня.
Иден направляется к тому месту, где на одном из диванов лежит Белла, и старается не обращать на меня внимания, сосредоточившись на моей собаке.
— Иден, — бормочу я.
— Да?
— Посмотри на меня.
Она продолжает гладить Беллу, пока смотрит на меня.
— Для меня это не имеет значения, — повторяю я снова.
Она какое-то время смотрит на меня, затем признается:
— Для меня это важно.
Издав нечто среднее между насмешкой и хихиканьем, она снова смотрит на Беллу.
— Ты — идеальный парень, у которого идеальная жизнь, а я… — Качает она головой, и от этого беспокойство закрадывается в мое сердце.
— Я далек от совершенства.
Я гребаный босс мафии, который убивал и который будет убивать снова. Если уж на то пошло, Иден слишком хороша для меня.
Она снова поднимает голову и, встретившись со мной взглядом, спрашивает:
— Почему я?
Я подхожу к ней, беру за руки и поднимаю с дивана. Затем я крепко обнимаю ее и жду, пока она не поднимет голову, чтобы посмотреть на меня.
Возможно, это слишком рано, но это не мешает мне сказать:
— Я начинаю влюбляться в тебя, потому что ты боец, который танцует как ангел. Может, у тебя не так много возможностей, но ты упорно трудилась, чтобы выкроить для себя немного места в этом мире. Ты могла смириться со своими обстоятельствами, но ты надрываешь задницу, чтобы преодолеть их. Это дерьмо требует такого огромного мужества и решимости, и я искренне восхищаюсь тобой за это.
Я вижу, как сильно на нее действуют мои слова, когда ее подбородок начинает дрожать.
Опустив голову, я запечатлеваю нежный поцелуй на ее дрожащих губах.
— Это я должен спрашивать, почему я, — бормочу я, глядя глубоко в ее глаза. — Что делает меня таким особенным, что такой удивительный человек, как ты, обратила на меня внимание?
Дыхание Иден учащается, пока она продолжает смотреть на меня, а в следующее мгновение ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и ее рот впивается в мой.
Схватив ее за задницу, я прижимаю ее тело к своему, после чего она обхватывает ногами мою талию.
Мы страстно целуемся, пока я пытаюсь добраться до лестницы. Сдавшись, я останавливаюсь у стены и, схватившись за ее свитер, стягиваю ткань через ее голову.
Она опускает ноги, и мы продолжаем целоваться, срывая друг с друга одежду.
Когда мы наконец остаемся голыми, я хватаю ее за бедро и прижимаю спиной к стене. Мой взгляд скользит по ее телу, останавливаясь на ее груди и киске.
— Господи, — шепчу я. — Ты чертовски идеальна.
Ее пальцы обхватывают мой чертовски твердый член, и она начинает поглаживать меня, осыпая поцелуями всю мою грудь.
Ее дыхание овевает мою кожу, когда она говорит:
— Ты так хорошо выглядишь, что я хочу съесть тебя.
Затаив дыхание, я наблюдаю, как Иден опускается на колени, и когда она засасывает мой член в рот, издаю стон, полный удовольствия.
Никогда еще ничто не выглядело так красиво и сексуально, как женщина передо мной, когда она глубоко засасывает меня в свой рот.
— Tesoro, — говорю я, уже затаив дыхание от того, насколько это потрясающе. — Я долго не протяну.
Ее взгляд полон соблазна, когда она сосет меня все сильнее и сильнее, и вскоре меня накрывает мощная волна удовольствия, когда я кончаю ей в рот.
Наблюдая за тем, как она глотает мою сперму, облизывая губы, словно это лучшее, что она когда-либо пробовала, я поднимаю ее с пола.
Перекинув ее через плечо, я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, торопясь отнести ее в свою спальню.
_______________________________
Иден хихикает, что переходит в икоту, когда я бросаю ее на кровать.
Схватив ее за колени, я широко раздвигаю ее ноги. Секунду спустя мой рот приникает к ее влажной киске с неконтролируемым голодом.
— Господи, — выдыхает она, когда ее рука касается моих волос. — Я так рада, что приняла душ перед тем, как ты меня забрал. О Боже. О. Мой. Боже. Дарио, — напевает она, пока я сосу ее клитор и ласкаю ее вход, как изголодавшийся мужчина.