Арлин тоже застыла будто мышь, загипнотизированная взглядом королевской коброй.
Она обрела голос, который, имей он аромат, наверняка пах бы какой-нибудь глупой горчицей. Безвкусной желтой, а не пряной коричневой, что продается в шикарном нью-йоркском гастрономе.
– Сейчас не подходящее время, – заметила Арлин, когда он протиснулся мимо нее и прошел в комнату. Тут взыграл ее «рыжий» темперамент. – Мне нечего тебе сказать, Джек. И тебе абсолютно нечего поведать мне такого, чтобы…
– Примерно месяц назад по электронной почте мне написала Мэгги, – перебил Джек. Мэгги переписывалась с ним по электронной почте? – Она сказала, что ты приедешь домой, но только на короткое время, и почти сразу же собираешься вернуться назад. Это так?
Арлин изо всех сил пыталась вникнуть в его слова. Мэгги переписывалась с ним по электронной почте? Его улыбка исчезла, взгляд потух – не очень-то смешно, что он пытается очаровать ее, как в те времена, когда Джек с Уиллом учились в колледже, а она сама была чуть старше, чем Мэгги сейчас. Сосредоточившись на вопросе, Арлин попыталась объяснить.
– Это новая программа. Мы ненадолго приезжаем домой, понимая, что в будущем получим гораздо больше, чем обычные шестимесячные перерывы между следующими командировками. Люди попадали в неприятное положение, в том смысле, что находили краткосрочную работу, зная, что им придется передислоцироваться, поэтому… Она покачала головой. – А почему Мэгги посылает тебе е-мейлы?
– Она не хочет, чтобы ты возвращалась в Ирак, – объяснил Джек. Как будто Арлин этого не знала. – Она довольно умный ребенок и нашла способ, благодаря которому тебе не нужно возвращаться.
«Ох, Мэгги». Арлин опять покачала головой.
– Нет такого способа, который…
– На самом деле, Лин, есть, – прервал Джек. – Я провел небольшое исследование, и Мэгги оказалась права. Положение 635-200. Тебе не нужно будет возвращаться. Фактически, ты сможешь остаться навсегда. – Он откашлялся. – Если забеременеешь.
Вот так они и стояли в гостиной Уилла: Арлин потеряла дар речи, Джек ждал, когда к ней вернется способность говорить.
«Забеременею»?
– О Боже, – прошептала Арлин. – Пожалуйста, скажи, что Мэгги не…
– Да. Именно это она и предложила. – Он натянуто улыбнулся. – В том чертовом сообщении. Хорошо, что в этот момент я сидел.
Знакомое чувство. Ее мир покачнулся, и сейчас она нащупала, куда присесть.
– Мне очень жаль. Боже мой, Мэгги просто неисправима.
Джек сидел на другом конце дивана – ее дивана, который когда-то стоял в крошечной квартирке в Кембридже, где они жили с маленькой Мэгги. Ллойд развалился на мягких подушках, и все же ухитрялся выглядеть слишком крупным, чтобы уместиться здесь с комфортом.
– Не напускайся на нее так, Лин. Она не хочет, чтобы тебя привезли домой в гробу.
– Как же она?…
Непонятно. Мэгги никогда не знала о той единственной ночи, которую Арлин провела с Джеком. Когда это произошло, девочка гостила у дедушки с бабушкой. И видит бог, Арлин никогда и никому об этом не говорила, а в присутствии дочки даже шепотом не произносила имя Джека.
Но брат и Джек были близки, хотя уже не так близки, как во времена соседства по комнате в Бостонском университете. Нынче оба работали журналистами в «Бостон Глоб», что вполне объясняло эпизодические встречи Мэгги и Джека, но все же…
– В прошлом декабре я встретил Мэгги на свадьбе Робина и Джулза, – объяснил Джек. – Сказал ей, что знаком с тобой… – Он пожал плечами. – И, кажется, обмолвился, что между нами что-то, хм, было.
– Что-то было, – повторила Арлин.
– Да, – подтвердил Джек, сделав виноватое лицо. – Возможно, даже обмолвился, ну ты понимаешь, что меня, так сказать, до сих пор влечет. Ты знаешь. К тебе.
Глава 2
Джек напрочь облажался. Отмеченный наградами журналист только что выдал самое корявое, самое неопределенное объяснение в любви всех времен и народов.
В глазах Арлин он увидел такое недоверие, словно еще секунда и его нарядную задницу пинками вытолкают за дверь.
– Ты сказал моей дочери…
– Что я не переставал думать о тебе, – закончил за нее Джек, боясь точнее сформулировать, что он чувствовал и испытывал более десяти лет. Совершенно ясно, в ближайшем будущем Арлин не собирается падать в его распростертые объятия. Тогда, два года назад, он напрочь упустил подвернувшийся шанс. – Да. Мы говорили и… Я хочу знать, как твои дела.
– Спасибо, хорошо, – ответила она. – Хотя все еще скучаю по своим любимым трусикам.
Вот он – момент истины!
– Хорошо, – произнес Джек, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. – Просто отлично. Давай разложим все по полочкам. Давай поговорим о той ночи. Я расскажу тебе, что случилось со мной на следующий день.
Арлин яростно помотала головой.
– Давай не будем. Оставим эту тему… – Он практически видел, как в ее голове крутятся колесики. – Уилл рассказал мне, что спас тебе жизнь. В ноябре прошлого года. Когда вы были в Афганистане и…
– Он не имеет никакого отношения. – Джек понимал, к чему она клонит. Предположила, что Уилл идейный вдохновитель этой сумасшедшей затеи. По правде, он даже не думал об Уилле. Наверное, потому, что друг быстренько спустил бы его с небес на землю. А у Джека теплилась искорка надежды, как Арлин обрадуется возможности остаться дома – когда пройдет первый шок из-за обращения дочери к Джеку с подобной просьбой. – Это полностью идея Мэгги.
Арлин сомневалась.
– Почему ты так нарядился? – Поинтересовалась она с подозрением.
Он посмотрел на шерстяные брюки, на яркий шелковый галстук.
– Не знаю, захотелось, – пожал плечами Ллойд. – Хорошо выгляжу?
– Настолько, что я занялась бы с тобой сексом, – заключила Арлин. Старая добрая решительная Арлин. Ну почему его не привлекают робкие застенчивые милашки? – Ты надел его потому, что той ночью был в этом костюме.
Был. В ту ночь.
Джеку только-только вручили награду за газетную статью о кризисе в здравоохранении. Ему вскружило голову не столь от премии, но от осознания, что написал о чем-то значимом.
После банкета в честь награждения, по чистой случайности, в центре города рядом с Копли-сквер он столкнулся с выходившей с работы Арлин. По ее словам, это всего лишь временная подработка – подмена подруги-официантки в местном ресторане. Арлин была в джинсах и обтягивающей майке, на ногах сандалии, рыжие кудри свободно падали на плечи, улыбка, наполненная солнечным светом, и…
Но Джек в жизни бы не вспомнил, какое нижнее белье оказалось на ней надето той невероятной ночью. Черное или фиолетовое. Ему казалось, цвет должен был навсегда впечататься ему в мозг. Черный – или фиолетовый – подчеркивал бледность ее гладкой идеальной кожи, когда они упали на кровать.
Джек сделал то, что жаждал сделать уже много-много лет – погрузиться в Арлин, увидеть, как ее красивые волосы рассыпаются по его подушке, а сверкающая в глазах улыбка предназначена только ему.
В эту минуту ее глаза не сверкали. Более того – они прищурены. Арлин выглядела довольно мрачно. И устало. Без сомнения истерзанная тем, что делала и видела за последние долгие месяцы, находясь в зоне боевых действий.
Джек знал, если у него есть хоть малейший шанс, он, конечно же, использует его, потому что сказал ей правду.
– Да. Той ночью ты заявила, будто в костюме я выгляжу отлично, и тебе хочется, ну знаешь, снять с меня этот костюм и…
– Я помню, что сказала, – оборвала Арлин и выругалась, потому что у рыжих, как она, такой цвет лица, что невозможно скрыть румянец. Она не только вспомнила, что произнесла, но и припомнила, что они сделали после того, как она сказала.