Этим был положен конец враждебным действиям на всем Востоке, так как между Россией и Швецией мир был заключен уже годом раньше – 11 августа 1790 года. Время для нападения на Россию было выбрано шведским королем весьма удачно, и если бы в общественном мнении Великобритании было какое-нибудь единодушие, то последняя могла бы иметь в своих руках весьма сильный рычаг для противодействия операциям России против Турции, поддерживая диверсию на севере. Русский и шведский флоты были почти равносильны, и поэтому даже небольшой британский отряд мог бы склонить чашу весов на сторону Швеции, дать ей господство на Балтийском море и поддерживать свободу сообщений между Финляндией и шведским побережьем. Между тем английская нация была так далека от единодушия, что, как мы видели, большинство голосов, бывших на стороне главы министерства, постоянно уменьшалось, и он, вероятно, знал, что между теми, которые подавали голос за него открыто, многие действовали не чистосердечно. Пруссия также не помогла Швеции в такой степени, как должна бы была это сделать при том направлении своей политики, какого окончательно решилась держаться, хотя она была и смущена и огорчена совсем для нее неожиданным заключением мира. Нерешительность со стороны союзных государств ограничила их деятельность посредничеством между Швецией и Данией. Она же помешала достижению результатов, которых по справедливости можно было бы ожидать на севере и еще более в восточной части Европы. Однако она не отнимает значения занятого ими положения, так же как и не скрывает переворота в британской политике, характеризующего рассматриваемое нами теперь десятилетие.
Обнаружившиеся таким образом стремления различных держав были внезапно, хотя лишь временно, приостановлены революцией во Франции. Волнения, так долго разгоравшиеся в этой стране, после короткого и обманчивого периода кажущегося покоя возобновились почти в тот момент, как окончилась война. Это видно из сопоставления времени этих важных событий на Востоке и Западе.
Король и королевское семейство были переселены против их воли из Версаля в Париж 6 октября 1789 года. После этого взрыва народных страстей во Франции наступило сравнительное спокойствие, продолжавшееся в течение последних месяцев 1789 года и весь 1790 год, когда на востоке, как в Балтийском море, так и на Дунае, происходили самые важные в этой войне сражения, включая сюда и кровопролитный штурм Измаила. В это время, однако, Людовик XVI подвергся многим горьким оскорблениям, из которых одни были нанесены ему намеренно, а другие неизбежно унижали его королевское достоинство. В июне 1791 года он бежал со всем своим семейством из Парижа, намереваясь отдаться под защиту той части армии, которая стояла в восточной части Франции, под начальством маркиза де Булье, и считалась вполне благонадежной. Но он был узнан прежде, чем достиг безопасного места, и возвращен в Париж пленником. Здесь при встрече членов королевской фамилии выразилась вся перемена, происшедшая в настроении народа за несколько последних лет и получившая еще новый толчок вследствие этой неудачной попытки короля к бегству. Встречены они были полным молчанием, и при этом еще на некотором расстоянии впереди их ехал офицер, приказывавший толпе не обнажать голов. Учредительное собрание, несмотря на царившее в нем чувство недоверия, все-таки продолжало работать над составлением конституции, в которой за королем признавалась определенная власть и которая была формально принята последним 14 сентября 1791 года. Летом того же года был подписан мир между Россией и Турцией. В Пильнице произошло свидание между императором и королем Прусским, после чего они издали декларацию, где говорилось, что положение, в котором находится король Франции, составляет предмет общего интереса для всех правителей Европы. Оба монарха заявили также, что «они надеются, что эта общность интересов побудит их к принятию, совместно с обоими делающими это заявление государями и насколько позволят им силы, самых действительных мер для того, чтобы дать возможность королю Франции обеспечить себе самую полную свободу действий – этот базис монархического правительства, столько же соответствующий правам государей, сколько и полезный для блага французской нации». В заключение, со своей стороны, оба государя выразили готовность снарядить для таких совместных действий силы, достаточные для достижения предположенной цели, и заявили, что отдали приказание своим войскам быть готовыми к военным действиям.
Заметим мимоходом, что близкое совпадение дней Пильницкой декларации, 27 августа 1791 года, и Галацкого мира, подписанного 11 августа, довольно любопытно. Первая дата формально открывает для европейских интересов и для деятельности Европы новое русло, тогда как вторая отмечает закрытие старого русла. Декларация, однако, была составлена именно в том духе, в котором уже несколько времени действовал Наполеон. Европейские державы некоторое время колебались дать на нее ответ. Россия и Швеция согласились снарядить армию, которую Испания должна была субсидировать, но Великобритания под управлением Питта уклонилась от вмешательства во внутренние дела другого государства.
Первое национальное или, как оно чаще называлось – Учредительное собрание было распущено после составления конституции. На следующий день, 1 октября 1791 года, собралось второе собрание, известное под именем Законодательного. Пильницкая декларация сильно взволновала французский народ и увеличила еще, хотя, может быть, и неосновательно, недоверие его к королю. Это настроение отразилось и на собрании. Австрийский и французский министры иностранных дел обменивались энергичнейшими увещаниями и доводами через своих послов при дворах; но не удивительно, что при этом не нашлось почвы, на которой бы конституционное государство и старые империи могли сойтись. Обе стороны следили друг за другом с напряженной подозрительностью, и наконец Франция объявила Австрии войну 20 апреля 1792 года. Первые незначительные столкновения были неблагоприятны для французов, но в самом их отечестве возникла опасность, более серьезная, чем угрожавшая извне. Между собранием и королем произошло столкновение вследствие того, что последний воспользовался своим конституционным правом вето. Волнение распространилось на улицы. 20 июня в зал собрания явилась депутация от парижской черни, прося, чтобы толпившимся перед зданием гражданам было разрешено продефилировать перед собранием, в знак их сочувствия к нему. Эта необыкновенная просьба была уважена, и тогда началось шествие громадной толпы народа, из людей всех возрастов, вооруженных всякого рода оружием, среди которой высилась пика с насаженным на нее воловьим сердцем, украшенным ярлыком, с надписью «сердце аристократа». Из собрания толпа повалила в Лувр и затем, прорвавшись чрез дворцовые ворота, ворвалась к королю. Несчастный Людовик держал себя со спокойным мужеством, чему, быть может, в тот момент и был обязан жизнью. Но все-таки согласился надеть символический красный колпак и пить за здоровье нации из бутылки, поднесенной ему пьяным мятежником.