Но во всяком случае, ближайшее ознакомление его с греческой литературой и в частности с теми произведениями, которые имели для него, по известным доныне данным, наибольшее значение и окончательно утвердили его в высоком мнении о мудрости греков, нужно относить уже ко времени пребывания его во Франции, и это были собственно произведения богословской мудрости востока, главным образом — творения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, некоторые произведения св. Максима Исповедника и одно из сочинений св. Григория Нисского.
Творения провозвестника таинств ангельского мира, или небесной иерархии, и руководителя на пути к мистическому созерцанию самого Бога, предполагаемого ученика ап. Павла и первого Афинского епископа[261], еще ранее пользовались самым высоким уважением на западе и именно во Франции, где автора их, признанного ранее на востоке за св. Дионисия Ареопагита, отождествили с Дионисием Парижским, патроном Сен–Дениского монастыря близ Парижа. Уже одно это последнее обстоятельство придавало им высокую цену. Еще в предшествующем столетии, в 757 г., они были присланы папой Павлом I вместе с другими книгами Пипину Короткому и затем папой Адрианом I (772–795) аббату Фульраду. В 827 году Людовик Благочестивый получает их в дар от византийского императора Михаила I. Какое употребление нашли эти присланные из Рима и Византии экземпляры ареопагитских сочинений во Франции, где они считались весьма ценным подарком[262], трудно сказать. Нужно думать, что крайняя отвлеченность содержания и своеобразный трудный язык, благодаря которым эти сочинения являлись неудобопонятными для самих греков, так что потребовались особые комментарии в самом начале их известности и распространения на востоке, делали их почти совсем недоступными даже для тех из представителей западной учености в пределах франкской империи, которые имели более или менее значительные познания в греческом языке. Непонятность содержания, при эмфатическом высоком тоне речи, однако, вероятно, способствовала лишь возвышению уважения к ним. Известно, по крайней мере, что еще Гильдуин, Сен–Дениский аббат (+ 840), написавший по поручению Людовика Благочестивого (836) «ареопагитики», сделал попытку перевести их на латинский язык. Но этот первый опыт не получил распространения и остался в совершенной почти неизвестности, нужно думать, потому, что оказался не по силам переводчику и вышел неудачным[263].
Эригена, когда ему поручено было Карлом Лысым дело перевода давно уже ожидавших переводчика творений, оказался достаточно подготовленным и имевшим достаточно энергии, чтобы взяться за это дело и с успехом исполнить его. В конце, вероятно, 50–х годов IX в. он преподнес королю свой перевод, «чашу, наполненную священным греческим нектаром»[264]. Со своей стороны, познакомившись с содержанием этих творений, может быть, еще до поручения короля, он не ограничился механическим, так сказать, переложением греческого текста их на латинский язык и одним лишь уважением к сокрытой в них непонятной мудрости, но употребил все усилия, чтобы проникнуть в самое содержание их и усвоить себе их мудрость, пытаясь во что бы то ни стало вложить определенный смысл в созданные греческим умом абстракции. Признавая, согласно с господствовавшим тогда убеждением, автора ареопагитских творений за ученика ап. Павла (Деян. 17,34)[265] и характеризуя самые творения как произведение, на его взгляд, весьма трудное, и именно для читателей новейшего времени, для большинства недоступное, ясное лишь для немногих, причиною чего является не только древность их, но и высота излагаемых в них небесных таинств, также своеобразный способ изложения мыслей[266] при обозрении содержания их, в предисловии к переводу, он останавливается частию на тех самых мыслях, которые потом у него самого получили раскрытие в сочинении “О разделении природы»[267]. В последнем сочинении, именуя Дионисия «великим», «верховным богословом, преславным епископом афинским», «тщательным исследователем божественного промышления»[268], Эригена и ссылается на него в подтверждение главнейших положений своей системы[269]. Дионисий продолжает привлекать внимание Эригены и в последующее время, как это видно из факта написания комментария на небесную иерархию уже после написания означенного сочинения. Ссылки на него встречаются в гомилии и в отрывках комментария на Евангелие от Иоанна.
262
Migne, s. g. t.4, с. 978. Hilduinus ad Ludovicum Puim: donum<…>ac si caelitus allatum; получение его, по Гильдуину, сопровождалось проявлением действий благодати, так что в течение одной ночи получили исцеление от различных недугов до 19 лиц.
263
Из этого, конечно, перевода приводятся отрывки у Гинкмара (из сочиненийо небесной и церковной иерархии и из письма к Демофилу). Чтобы дать возможность составить понятие об этом переводе, самый факт существования которого иногда упускается из виду, равно и о переводе Эригены, не излишне привести несколько соответствующих мест из того и другого вместе с греческим подлинником.
Epist. VIII (Demophilo) § 1. Migne, s. g. t.3. с. 1085–1088A:.
Αλλά той δντως άγαθοϋ καί ύπεραγαθου Χριστοί) τάς Αγαθοποιούς άκτϊνας fcv ήσυρ χία παραδεχόμενοι, πρδς αύτών επί τάς θείας άγαθουργίας αύτοΰ φωταγωγηθωμεν. Χρα γάρ ούκ ϊσην άφάτου καί ύπέρ νόησιν αγαθότητος, Ъті τά Ъѵта είναι ποιεί, καί δτι πάντα αύτά πρδς τδ είναι παρήγαγε, καί πάντα βούλεται αεί γενέσθαι παραπλήσια αϋτω, καί κοινωνικά τοΰ αύτοΰ κατά την.
Ti ö£, δτι καί τών άποφοι–χώντων 1:ρωτικώς Ρχεται, καί φιλονεικεΐ, καί δεΐται μή fcora|uo0f|vai τών δρωμένων καί θρυπτόμενων αύτών· καί είκψατεγκαλο–ύτων άνέχεται, καί αύτός άπολογεΐται; καί μάλλον Απαγγέλλεται θεραπεύσειν, καΙΙτι αΰτοϊς ’απέχουσιν, &μως προσιοΰσι προστρέχει καί ύπαντξι, καί δλος &λσυς περιφύς, αοπάξεται, καί ούκ έγκαλεϊ περί τών πρατέρων, ’αλλά αγαπφ τά παρόντα, καί έορτήν άγει, καί συγκαλεΓτούς φίλους, δηλαδή τούς άγαθούς, Γνα fi πάντων εύφραινομένων ή κατοικία.
Далее: § 1, с. 1088Α §4, C.1093D §5, с. 1096В.
De eccles. hier. II. с 393A, 397D.
De cael. hier. XV, § 2. C.329A:.
T6 yäp αίσθητόν πΰρ Ρστι μέν, ώς είπεΓν, tv π&σι, καί διά πάντων άμιγώς φοι·φ, καί έξήρηται πάντων·και παμφαές δν, &μα καί ώς κρύφιον, άγνωστον αύτό καθ’ αύτ6, μή προκειμένης ίλης, είς ήν άναφαίνοι τήν οίκείαν Ενέργειαν άσχετον τε καί άθεώρητον, αύτοκρατη–τικδν άπάντων, καί τά έν οίς &ν έγνένηται, πρός τήν οίκείαν άγον ένέργειαν· άλλοιωτικόν, μεταδοτικόν ίαντοΰ πδσι τούς δπωσοΰν πλησιάξουσιν.
De eccles. hier. III. C.420A:.
Ή τε γάρ ύπέρ πάντα θεαρχική μακαριότης, εΐ καί ίτγαθότητι θείς πρόεισιν εις τήν των μετεχόντων αυτής Ιερών κοινωνίαν, ίχλλ’ σΟκ Εξω τής κατ’ ούσίαν ίικινήτου στάσεως καί ίδρύσεως γίγνεται.
Versio Hilduini.
Migne, s. l. 1.125 C.225B:.
Utique est enim, quin Christus Iesus Dei Filius, in parentis (?), et super scientiam benignitatis, qua existentia esse facit, et qua ipsa omnia ad esse perduxit, et omnes homines vult semper fieri similes sibi ipsi, et communiales suorum, secundum singulorum quorumcunque conve‑nientiam. Quid autem quia et refugientibus cupide jungitur, et contendit, et non dedignatur dedig‑nari a concupitis, et se rejicientibus, et sine caus accusantes tolerat, et ipse excusat; quin magis promittit mederi, et in his ipsi abstinent. Tamer appropinquantibus prae‑occurit et obviat, et totu totos complectens oscu‑lator, et diem festum agit, et provocat amicos, videlicet benignos angelos, ut sit omnium delectantium habitatio.
C.225C.
C.225D.
C.225D (cf. Areopagitica. Migne, s. l. 1.106, c. 34–36.
C.226B.
C.313B:.
De sensuali enim igne es dicere, in omnes immiste venit, et praecellit omnibus, et omnibus lucens cum sit, simt’l est et sicu occultus: ignotus ipse a se non in porro jacenti materie ostendens pro‑pnam operationem, innu merabilis, et invisibilis neque tenibilis, et omnes in quibus fit ad suam operationem mutans, tra‑dal is sui ipsius omnibus sibi approximantibus.
с. ЗІЗС:.
Pro omnibus enim thearchica beatitudo, etsi benignitate divina procedit ad participan‑tium ejus divinorum communionem, sed non foris secundum substan‑tiam immobilis stationis et stabilitatis fit.
Versio. J. Scoti.
Migne, s. l. 1.122. C.1182A:.
Sed et vere optimi et superoptimi Christi benefacientes radios in silentio accipientes, ab ipsis in divinas optimas operationes ejus clare ducimur. Nam nonne est potentissimae et super intellectum bonitatis, quia existentia esse facit, et quia omnia haec ad esse adduxit, et omnia vult semper fieri approximantia sibi, et communicantia eorum quac sunt ejus', secunauiu singuiurum opportunitatem? Quid autem, quia et redeuntibui amabiliter habetur, et contendit, et desiderat noi indignando amantes et deliciosos ipsos, et in vanum accusantes sustinet et ipse defendit, magis promittit curare, et in ipsi perfectis sic accedentibus accurit et obviat, et totus totos amplectens salutat, et non accusat de prioribus, sed diligit advenientem, et diem festum agit, et convocat amicos, videlicet optimos, ut sit omnium laetantium habitatio.
c. 1182 В C.1185C C.1186A.
C.1075A, 1077B с. 1065D:.
Ignis enim sensibilis est quidem, sic dicendum, in omnibus et per omnia clar venit et removetur omnibus. Et lucidus est simul et quasi occultus, incogni‑tus ipse per seipsum, non accumbente materia, in quam propiam manifestet actionem. Immensu rabi‑lisque et invisibilis per seipsum, potens simul omnium, et quaecunque in eis sunt fiunt ad actionem propriam, mobilis, tradens seipsum omnibus quoquo modo proximantibus.
c. 1081D:.
Ipsa enim super omnia divina beatitudo, etsi bonitate divina proveniat in participantium sua sacra communionem, sed non extra per substantiam immutabilem statum et collocationem efficitur.
264
Praefatio, versus, с. 1029: Hanc libam sacro Graecorum nectare fartam Advena Ioannes σπένδω meo Carolo.
265
К принятому и распространенному Гильдуином мнению о тождестве Дионисия Ареопагита с Дионисием Парижским Эригена относится, по–видимому, с сомнением, замечая, что об этом говорят только новейшие писатели, хотя на основании предания. Praef. с. 1032А: Hunc eundem quoque non praefati viri (Lucas, Dionys. corinth., Polycarpus, Eusebius, Gregorius papa), sed alii modemi temporis asserunt, quantum vita ejus a fidelibus viris tradita testatur<…>Romam venisse etc. (quoque<…>temporis om. F.). Под
266
Praef. с. 1031–1032: opus valde, ut opinamur, anfractuosum († tenebrosum), longeque a modernis sensibus remotum, multis invium, paucis apertum, non solum propter antiquitatem, verum etiam caelestium altitudinem mysteriorum. De divis. rat. c. 509: more suo perplexe hyperbaticeque disputat, ideoque valde abstrusus, difficilisque ad intelliigendum multis videtur.
267
Praef. c. 1033–1036. De caelesti hierarchia— учение о мире ангельском; о выразительности символов, взятых для обозначении духовных существ от предметов, несходных и ними, о заимствовании отовсюду наименований для обозначения Божества. De ecclesiastica heirarchia — о единстве искупленной кровью Спасителя человеческой природы, которая отражает в себе, со своей иерархией, то, что совершается в ангельском мире. De divinis nominibus — о значении различных наименований Божества; об именах, усвояемых Божеству, как Троице и как Единице, об именах воплотившегося Сына Божия; об исхождении (processio) единой Причины всего в первоначальные причины (идеи) и далее, до отдельных предметов; о том, что «несущее» (ло превосходству природы) ближе к Богу, нежели «сущее»; о том, какое различие между причиной и произведенным ею; о том, что зло есть ничто; о том, что отрицательные выражения по отношению к Богу (quae per privatinem de Deo dicuntur) означают лишь превосходную степень. De mystica theologia — о восхождении к безусловной Причине всего через отрицание всего именуемого и постигаемого.
268
De div. nat. с. 644: summus theologus, praeclarissimus Athenarum episcopus; c.622: divinae providentiae solers investigator. Выражение: magnus et divinus manifestator, c.641, принадлежит собственно св. Максиму Исповеднику и находится в приводимых Эригеною словах последнего.
269
В учении о Боге: с. 443 = 516, 644, 903, 456, 519, 522–524; об идеях: с. 554, 617— 618, 622, 627; о мире и отношениях к нему Божества: с. 633, 640–641, 644, 645, 650, 682; о сущности зла: с. 931–933, 966, 967,976.