Ортодоксальные евреи верят, или им полагается верить, что истина во всей ее полноте содержится в Торе, Законе, данном Богом Моисею, как в письменной форме – в форме Пятикнижия, так и в устной, передаваемой через раввинов. Более того, они верят, что эти законы неизменны и обязательны для всех времен, даже если породившие их обстоятельства изменились, и это в том числе относится и к законам, установленным даже через много веков после Синая. К примеру, на Синае израильтянам было заповедано праздновать Песах семь дней. В Вавилоне из-за неточности календаря евреи прибавили один лишний день, и, хотя эти неточности давно уже исчезли, дополнительный все так же считается обязательным для всех еврейских диаспор. В этом-то и заключается характерное отличие ортодоксии: кристаллизация обряда как некой святыни, традиция, приобретающая силу закона. Конечно, подобный принцип может выхолостить веру, но всегда находились такие раввины, которые умели обойти любой несусветный обычай способом нового истолкования связанных с ним законов. К несчастью, в момент кризиса английского еврейства, когда требование перемен стало слишком громким, во главе ашкеназской общины стоял немощный и несчастный восьмидесятилетний старик, а сефардская община и вовсе осталась без духовного главы. Последний хахам умер в 1828 году, преемник не был назначен, и бейт-дин, иудейский религиозный суд, которому пришлось находить выход из кризиса, не обладал достаточным авторитетом и смелостью и предпочел спрятаться за бесчисленными правилами.
Впервые реформ потребовали, и это понятно, в синагоге на Бевис-Маркс, и в 1838 году был сформирован Комитет по содействию порядку и торжественности в синагоге во главе с Абрахамом Мокаттой. Консерваторы подозревали в этом нечто большее, чем стремление к «порядку и торжественности», и противопоставили ему «Общество для поддержки и охраны еврейской религии, переданной нам достоуважаемыми праотцами, и против нововведений и изменений каких-либо признанных форм и обычаев, если они не санкционированы законными религиозными властями».
Общество просуществовало недолго, но в конгрегации все же выделились две противоборствующие фракции, причем прогрессистов поддерживали в основном более старые, уже обангличанившиеся семьи, а консерваторов – новые, в лучшем случае лишь одним поколением отделенные от Гибралтара, Северной Африки и Леванта. Сэр Мозес Монтефиоре какое-то время держался в стороне от конфликта. Однако в конце концов, когда его вынудили встать на какую-то сторону, он присоединился к консерваторам.
Все евреи, по крайней мере номинально, подчиняются галахе – Торе в интерпретации раввинов. В синагоге на Бевис-Маркс признавали дополнительный свод правил, известных как аскамот, которые по запутанности можно сравнить с трудами Эрскина Мэя[33] и которые со временем приобрели статус своего рода священной книги. Первым и, может быть, самым неудобным правилом аскамот был запрет, уходящий еще во времена Карла II, на проведение богослужений где-либо, кроме синагоги на Бевис-Маркс, в пределах 6 миль от Сити. Ашкеназы за несколько лет после образования своей первой общины разделились на три группы, и в ситуации, когда большинство сефардов жило или в Сити, или поблизости, этот запрет был довольно разумным способом помешать такому же расколу на Бевис-Маркс. Однако к 1840 году правило стало невыполнимым. Средний класс уже не селился в Сити, и многие члены общины перебрались западнее, в Мейфэр, Кенсингтон и дальше. Сэр Мозес Монтефиоре, у которого был городской особняк на Парк-Лейн, охотно шагал пешком до Сити и назад – туда-обратно около 10 миль – каждый Шаббат и религиозный праздник. Другие, не такие физически крепкие, делали это скрепя сердце или вовсе оставались дома.
Так к старым требованиям о переменах в богослужении прибавилось новое – о дополнительной синагоге. Оба требования, однако, встречали сопротивление на каждом шагу, и там, где их противники боялись, что им не хватит простого большинства, они прибегали к процедурным уловкам. В конце концов, потеряв всякое терпение, прогрессисты составили группу раскольников числом девятнадцать человек, включая девятерых членов семьи Мокатта, троих Монтефиоре и трех Энрикесов. К ним присоединились пять видных ашкеназов из Большой синагоги – Альберт Коэн, Монтегю Левиссон и трое членов клана Голдсмид, Аарон Ашер и два племянника, Фрэнсис и Генри. Дело перестало быть внутренним делом Бевис-Маркс и начало оказывать влияние на всю еврейскую общину.
33
Томас Эрскин Мэй – английский историк, автор известных трудов по истории государства и права, парламентским процедурам и т. п.