А вот троекратный факеншит вам всем! «Врёшь, не возьмёшь!».
Буддизм… Самая страшная мировая религия. Конечная цель — полный распад человека. Личность рассасывается в Будде как коллоидный рубец в молодом организме. Вот оно было, чего-то хотело, к чему-то стремилось, думало, чувствовало и… растворилось в розовато-голубоватом киселе предвечной энтропии.
Кисель — нирвана называется. И это не наказание. Не «исключительная мера», а «высшая цель», алкаемая и возжелаемая.
«Будешь хорошо себя вести — пустим нырнуть в бассейн с соляной кислотой».
Меня трясло от озноба, от злости, от собственного бессилия. От предчувствия окончательной смерти. Не клинической, не какой-то промежуточной. От… необратимого и окончательного конца.
Я помню парня, который говорил мне: «Когда я был нормальным…». Так вот:
Я НЕ СТАНУ ИДИОТОМ!
Лучше — сдохнуть. Заморить себя голодом. Задавиться какой-нибудь тряпкой. Но что бы какая-то с-с-с-волочь… играла моей допаминово-эндорфиновой системой…
«А вот сделаем нашему Ванечке укольчик. Ванечке хорошо? Правда, Ванечка? Ванечка улыбается, Ванечка радуется. Сейчас мальчик Ванечка влезет на стульчик и почитает стишки. А будет мальчик Ванечка плохо себя вести — укольчик не сделают. И будет Ванечка выть и лезть на стенку. Потому как абстинентный синдром. Ломка называется».
Я был весь в поту. Ломало и ломило. Выкручивало колени и ступни. Во рту все время собиралась слюна — я не успевал ее сглатывать. Нос забит, дышать нечем. Ярость отступала. Вместе с адреналином. Подступала тоска. О моей потере. Потерях. В памяти всплывали… Наверное, это называется «милые сердцу лица». Были и лица…
Потом я просто лежал, глядя в темноту. Тупо. Заснуть — не могу. Проснуться — тоже.
Пошёл скулёж. Типа:
— Она же не виновата. Она же не знала. Она же хотела как лучше. Ты же весь болючий такой. Ну, она тебе и дала обезболивающего. А что делать? Водки тут нет. Кувалдой тебя по голове? И вообще, чего ты завёлся? Северяне, в свою Гражданскую, 400 тысяч своих солдат на морфин подсадили. Прусская армия после франко-прусской войны вообще вся целиком обнаркоманилась. У героина среднесмертельная доза — 22 миллиграмма на килограмм живого веса, у морфина — 0.1 грамма для взрослого. Так ведь нет здесь ни героина, ни морфина. Вообще, чистых продуктов нет. Времена не те, технологии… И не внутривенно, а так… перорально. А при этом эффективность раз в пять ниже. И вообще, не могут меня здесь на иглу посадить. Поскольку иголок инъекционных ещё не изобрели… А опий, опиум, морфин, маковая соломка… Так на востоке их издавна… без особых проблем… Живут же…
Видел я, как они там живут… А русский алкашок сильно лучше? Но тебе же лично — не обязательно… В саклю…
Конечно-конечно, про Русь в этом плане данных нет. В книгах про это — ни-ни. Но маки в моё время под Киевом растут. Наверное, и в 12 веке есть. Не все же на ватрушки пускали. Да и в Европе вообще все эти заморочки — того нельзя, сего нельзя — игры 20 века…
Вон, Эдгар По: «покурить опиума до выявления явно наблюдаемых отклонений в психике…». А Булгаков? А Владимир Семёнович? Без укола морфина в живот — на сцену ни-ни. А так — и кураж, и экспрессия.
Конечно, организм подростка — дело тонкое. Но ведь они же не знают. И вообще, и Троянская война не из-за этой бабы, Елены Прекрасной, а из-за контроля над путями транспортировки «пыльцы божественного лотоса»…
Я умею уговаривать. Лучше всего я умею уговаривать себя. Только одна мелочь должна быть — вера. Вера в истинность своих аргументов. Тут как в шахматы с самим собой играть — обман не проходит.
Горбунья проснулась, слезла с печки, занялась скотинкой. «Курки» — они того… «яйки». А больной подождёт, не убежит.
От моей решимости не осталось и следа. Трясло от предвкушения чего-то стыдно-приятного. Сильно приятного…
«Ну, скоро она там. И ни кто тебя не заставляет сразу в передоз лезть. Ложечку, другую… И хватит. Для хорошего самочувствия и работы мозга».
Последняя фраза про мозги несколько сбила настрой. Боль в челюстных мышцах к этому моменту несколько спала. Я начал двигать челюстью и — укололся. Пощупал языком — опаньки — зуб лезет!
Устойчивый рефлекс: «зуб лезет — это хорошо». То, что у ребёнка теперь будут слюни по колено, что он будет тянуть в рот всякую гадость, что сам спать не сможет и другим не даст — неважно. Родители радуются: «С первым зубом!».