Утром встаёшь, а тебе негритянка какая-то:
— Здравствуй, дядя Том.
А ты её по уху:
— Ты что, жена, родного мужа не узнала, негра захотелось?
Хорошо насекомые маршируют. Чувствуется выучка, уверенность в себе, в своём светлом тараканьем будущем.
И по этим, оставшимся от нас, следам, будут маршировать тараканы.
Удивительное создание. Выдерживает ядерный удар. Переваривает дозу радиации в 15 раз больше смертельной для человека. Месяц — свободно без еды. Час — при остановленном сердце. Полежал часок такой… «бессердечный». Вскочил и побежал. Кушать там, размножаться, от тапка уворачиваться. Беречь свою тараканью голову. Хотя — зачем? Экспериментально подтверждено, что тараканы могут жить без головы несколько недель, после чего просто умирают от голода. Просто кушать без головы — нечем. Мне бы так. А летающего лапландского таракана видели? Мороз, тундра, Санта Клаус из своего бомбоубежища вылезти боится. И тут — тараканы полетели. Значит — скоро весна.
А стремление к красоте? Вы последний тергит таракана давно рассматривали? Иначе называется — анальная пластинка. Всегда эксклюзив. Очень разнообразна. Наворочена и продвинута. Даже асимметричной бывает.
Таракан — вершина божественного промысла. Нечего более изящного и устойчивого Он не промыслил. С самого начала палеозоя.
Ещё это лучшая и самая популярная защита от тоталитаризма в формате Иосифа Виссарионовича:
А ты его тапкой по голове. От «отца всех времён и народов» — мокрое место. Мечта либерала.
А знаешь ли ты, брат тараканыч, что такое смысл жизни? А радикулит? Ну, откуда тебе. У тебя же хитиновый покров, экзоскелет. Надкрылья и переднеспинка. Счастливый… А ведь радикулит — это такая штука, когда весь твой смысл жизни в спину уходит. И там остаётся. Живёт там, гнездится. И есть на белом свете только одна мечта… Высота, высота… И вот ты паришь в небесах весь такой невесомый и бесчувственный, а рядом с тобой только орёл с тремя головами…
Почему с тремя? — А что, змею с тремя можно, а птице нет? Дискриминация…
Орёл трёхглавый — мечта патриота: российский двухголовый мутант на американском «игле». Верхом. Или «игл» — просто торчит. Из нашего двухголового.
«Геракл раздирающий пасть льву». Не Геракл, не пасть, не льву. Но наш-то, наш… Чисто орёл! С «иглом» в заднице он далеко-о-о улетит.
А в когтях у этого пернатого… да, да, твоя спина, будь она неладна. И он её ласково так клювиком… Подалбывает и похохатывает. Долбит себе. Как печень Прометею. А у тебя нет сил на него обидеться, и ты всех-всех-всех разом прощаешь! Лишь бы тебя самого — дьявол простил.
И скажу я тебе, брат тараканыч, что во всепрощении и есть смысл жизни! Если спина перестаёт болеть…
Ушли. По норам своим тараканьим. И это хорошо, правильно, потому что наша народная мудрость говорит:
«У нас дома не здорово: таракан с печи свалился».
А здесь они не падают. Значит, здесь ничего, жить можно. Правда, ни пола, ни потолка. Но стены есть. И печь с трубой — по-белому. Получается, богато живёт горбунья. Ну, или там — обеспечено. Средний класс, япона их мать. Может, мне к ней? В подмастерья там? Или — в приймы?
Если только кормить будет.
Будет: по избе расходился аромат какого-то мясного варева. Забивая и запах птичьего помета, и горелого масла от лампадки, и кислой сырости.
Мясо! Впервые за всё время моего здесь пребывания. Неужто курицу забила? Или курей не забивают, а режут? А запах… Божественно. Вегетарианцев… люблю. Мне больше достаётся. Ох как пахнет! Да так же и захлебнуться можно… Скоропостижная, преждевременная… от избытка собственной слюны… Да скоро ж она там?!
Я видал как разговляется православный причт на Пасху. Как они за стол садятся и впервые после Великого Поста то самое пасхальное яичко в руки берут, к носу подносят. У некоторых аж и руки, и губы трясутся. А в глазах… просветление, возвышение и благодать. Божья. От одного запаха варенного продукта неудачной попытки размножения одомашненного пернатого.
Тоже вроде дозы после ломки.
А потом она мне ложечку к губам поднесла… Аж трясёт… И вот, оно такое горячее, наваристое, чуть слышатся морковка с лучком.