Карси недоверчиво покосилась через поляну на тень седьмого:
–А он здесь зачем?
–Он неважен… Дохлый бот, ну иди уже.
Карси настырно тряхнула темно-русой волной:
–Не пойду. Не пойду, хоть крыса сдохни!.. – Ткнула стилетом в лес. Прорычала, – За что пристрелили восьмого? Отвечай! – а Эли смотрит на куст впереди, лес помалкивает и только ветер рычит. Требует, – почему?
Ответила Пятая:
–Потому что у призраков нет права на ошибку.
–Что-о?
–Он был на посту. – Эли убрала маску и встретилась с Карси грустным взглядом.
–И?
–И прозевал. Дохлый бот, вы все могли там погибнуть, Карси. То, что ты жива вообще случайность. Мне, знаешь ли, такой защитник даром не нужен. Иди… – Эли вскинула руку с колен, ухоженные пальцы махнули на прямую аллейку, и наставница посоветовала, – Иди-иди. Слышала консула? Ответы начитаются там.
Карси нехотя шагнула на брусчатку, а чувства бурлят. Ноги сами привели к заботливо выстриженному в полусферу кусту. Пальцы коснулись бутона – одного из десятков – черного, изъеденного кремовыми полосами в обрамлении жестких острых листов. Карси склонилась к полированному камню. Пальцы отвели непослушную ветку и взгляд вцепился в белую надпись на камне. И что? Потужилась прочесть закорючки. Плюнула на пустую затею. Потребовала:
–И что? Тут что-то написано.
–Сарона…
Карси обернулась:
– Что такое сарона?
–Иди-иди.
В недоумении Карси побрела к следующей плите. Отодвинула колючие ветки.
–И тут.
–Ионика, – шепчет полумаска.
Имя? Это же имя, да?
–Эй, это что? Имя?
–Смотри, Карси, смотри. Все ответы потом. Сначала их нужно увидеть.
Кого? Карси настороженным зверьком подошла к следующей плите:
–Вальдиара Лаура.
И кулак сжал стилет до хруста в суставах – это же имя.
Карси отодвигает колючие ветки. Эли по памяти называет имена всё тише, всё грустней, а нищенке больше и больше не хочется подходить к другим полированным плитам. Десяткам камней, ровно выстриженным кустам: могилы. Не в силах терпеть, Карси побрела в конец аллейки, а тихая поступь отдаёт гулким стуком среди деревьев. Как сердце. Как тяжелые мысли короткими именами в маске. Кто они? Почему здесь? Почему Эли наизусть знает могилы?
Последняя плита набекрень. Неглубокая яма. Карси нехотя подошла. Пригляделась, а в маске шепнуло:
–Карсария.
–Что? – Карси обернулась к Эли. – Чего ещё?
–На ней так написано. – И Эли в траве, и опустившаяся на колено призрак замерли. Только Сойрис стыдливо прикрылась рваным облаком. Эли повторила, – Карсария.
А? Карси покосилась на вывороченную из нутра поляны землю. Скользнула взглядом в черноту ямы и в тусклых лучах ночной Сойрис из стен показались коричневые ленты обрывков корней. Вспомнила слова Эли и к глазам подступили слёзы обиды: вот здесь умереть? Да за что? А как же понять и принять?
Карси замерла с открытым ртом. В панике зашептала:
–Что на ней?.. Я… Это… Это мне?.. Что это значит?
А в маске грустно ответило:
–Хорон мечтал посадить ещё одну розу.
–Что-о-о?! – Карси развернулась, стискивая стилет. Голос в маске успокоил:
–Здесь уже не посадит. Не по эту сторону. Здесь те, кто принял решение убить одного из призраков или не принял решения вовсе.
–Что? О чём ты? Кто вообще они все?
–Клоны. Клоны, Карси. Как ты, как другие. Они не прошли испытания. Решили, что ответственность можно переложить.
–А-а-а э-эти?.. – Стилет в похолодевшей руке провел вдоль рядов плит с другой стороны аллейки. Настороженный взгляд уперся в полусферы кустов – розы. Усыпанные алыми бархатистыми бутонами с пепельно-чёрными кончиками лепестков. Будто каждый заботливая рука садовника ткнула в золу. – А-а-а, э-это? Они то-о-оже-е-е?..
–Иди-иди. Посмотри.
Карси нехотя пересекла брусчатку. Присела и осторожно сдвинула нежный бутон.
Маска прочла:
–Эли.
Карси отпрянула:
–Что?
–Иди-иди.
Не веря в происходящее, Карси подошла к соседней плите. Присмотрелась.
–Эли, – шепнула маска и сердце нищенки сжалось от боли.
Следующая плита:
–Эли.
Эли. Эли. Эли! Карси опускалась, сдвигала аккуратно выстриженные ветки и слышала только, – Эли. – Не выдержала:
–Кто они?
–Такие, как ты. Надеюсь, как ты, – тихо ответила маска. – Они знали, что такое ответственность. Они не бросили, не подвели, не укрылись за чужие спины. Они сохранили мою жизнь, дорогая. Большая часть тех, кого я называла своими друзьями, к сожалению, здесь.