Карси стиснула зубы. Опустила ствол:
–Чужак-жизнь, будь оно всё проклято. Чужак жизнь, слышишь?
Ямата порскнула за угол, и полукот подошёл вплотную. Потребовал:
–Сторона. – Ошарашенная Карси подвинулась, столько властности вошло в короткое слово. Туземец вошёл под бетонную волну. Присел. Широкий нос принюхался к ране.
Третий приставил автомат к гриве:
–Эй-эй, кудластик. Мы так не договаривались. Чтоб ещё Пятёрку жрать на наших глазах.
Туземец поднял сосредоточенный взгляд и сказал уж совсем непонятное:
–Пя-тёр-ка-зов. Я-она-жизнь. – Стукнул себя в грудь. – Я-жизнь-племя.
–Чего?
Вместо ответа абориген рванул зубами своё запястье и приставил к побелевшим губам Реи, завыл, и Карси замерла. Всё вокруг замерло. Даже чахлые травинки среди камней не шевелятся. Тихая песня кутает мир нежным трепетом, мурашками растекается по палящему мареву. Полукот покачивался, и ритм протяжного завывания сливается с воем горячего ветра. Что происходит? Тело бьёт мелкая дрожь, как в трущобах перед рывком от шайки. Налилось силой. Упругостью. Словно и не было бессонной ночи! Рана на плече перестала зудеть.
–Ты тоже чувствуешь? – Удивлённая гримаса врача говорит сама за себя. Третий благоговейно шепчет, – Но… Как?
Полукот отнял запястье от окровавленных губ Реи. Поднялся текучим движением. Похвастался:
–Я-жизнь-племя.
И Рея распахнула глаза. В луже крови села, не веря себе. Оперлась о камень и удивлённо порылась в дыре распоротого комбинезона.
–Я-ты-знакомство.
Призрак пошарила в дырке и уставилась на спасителя.
–Я-ты-знакомство. – мурлыкнул гость и слизнул кровь с затянувшейся раны на лапе.
Рея опешила:
–Знакомство?.. Хорошо… – стёрла густую кровь с губ и тряхнула чёрной гривой волной, –Хорошо, я… – посмотрела на Третьего, и тот демонстративно заткнул уши. – Я – Рея.
Полукот приложил кулак к сердцу:
–Руктан… – но обмен именами его не удовлетворил. Повторил, – Я-ты-знакомство… – помялся и попытался произнести почти невозможное для своего языка, – виде…дл… – сморщился и исправился, – много-весна-прошлое. Пламя. Ты. Рея. – когтистая лапа распростёрлась над Пятой.
–Спасибо.
Руктан встрепенулся: по развалинам покатились протяжные вопли. Бросил короктое:
–Стук-сердце-чужак. – Лапа шамана дёрнула Третьего, заставив открыть уши. – Чужак. – Коготь ткнул вниз по склону.- Стук-сердце-чужак. Путь. Путь! – Коготь указал на поднимающиеся вверх по склону развалины. – Путь, – кивнул Рее и текучей трусцой скрылся в развалинах.
Глава 4. Познать жизни смысл
Глава 4. Познать жизни смысл
Сорвёшь ты маски в яром гневе
Эли в маске торопит:
–Давайте-ка ходу, пока усатые не передумали. – И спорить после зрелища воскресенья нет никакого желания. Карси скомандовала:
–Двинули, – и призраки короткими перебежками припустили сквозь горячее марево: вперёд, к тропе, в гору. А пекло вокруг издевается: солнце в глаза, под ногами хрустят раскалённые камни. Пот ручьём. Впереди всё жарче и жарче. Рея ошарашено стреляет глазами – не верит своему счастью. Над головами возмущенный бот чёрным чистильщиком мечется между хоронящимися по щелям полукотами. Сунулся следом – получил каменным наконечником и решил больше не лезть. Взвился в утренних лучах, наворачивает круги. Ищет угрозу, а призраки и Карси уже на тропе: вперёд! В гору!
Горячий воздух сводит пересохшее горло.
Бетонное крошево – сковородка!
От изжаренных недрами глыб подальше. Подальше!
Только бы добрести. Вперёд! Вверх!
Через пару ползущих навстречу кварталов стало легче дышать. Густое марево поредело, пекло осталось внизу, и Карси привалилась к обломку столба. Неужели прошли подземную реку лавы? Дёрнула воротник мокрого комбинезона. Хоть выжимай. Обливаясь потом, хлебнула из фляги и губы скривились: опостылевший отвар обдал тёплой кислятиной. С отвращением глотнула ещё. Призналась проклятому пеклу:
–Сил моих нет больше, эту гадость глотать. – Мысленно оправдалась: да и шрамы не болят уже. Повертела ладонь перед носом. Убедилась: исчезли почти. А из-за спины резанул по ушам скрип ножа о металл. Карси обернулась на звук и вымучено усмехнулась: Рея зарезала флягу. Нож в умелых руках скрипнул в железном пузе, прошёл насквозь и с острого кончика стекла красная жидкость. Призрак поднялась с прожаренного песка и подняла невозмутимый взгляд. Переспросила: