–В чём же ирония? – Чего консул такая серьёзная? А собеседница тихо ответила:
–Единственный мозг, который подошёл под этого конкретного Консула – мозг лейтенанта Эленики Тизарии Кассии. Пилота борта 01а третьей эскадры. – Консул побарабанила по подлокотнику и поделилась странными наблюдениями, – Знаешь, Эли, забавно, как время меняет слова. Нет, правда. Вдумайся: «Борт 01а» превратился в «Бортоллия». Номер остатков эскадры добравшейся до Вавилона стал номером сектора, а к нашим светлостям давно обращаются на ты. Да и светлостей до битвы никаких не было.
–Кого? – Карси вынырнула из смурных мыслей. Что упустила?
–Не важно.
–То есть она была первой?
Консул кивнула:
–Эленика? Да… Да, была, – и внимательный взгляд собеседницы впился в Карси.
–И она? – нехорошая догадка. Карси подобралась, будто Раш занёс цепь.
Грустная, нехорошая улыбка заиграла на губах консула:
–Умерла.
–Значит ты… Вы не… не она?
По кабинету раскатился вздох облегчения:
–Ну, наконец-то. Я же говорила: я просто Эли. Как ты.
–А кто же тогда… – Карси хотела спросить, кто же тогда консул? Кто говорит из маски, но страшная догадка облила ощущением холодного душа суда. Тело передёрнуло от воспоминания ответа из маски: «умру» и Карси спохватилась, – Твоя наставница, Эли, она там жива? – ткнула в стену, намекая на Консула, и спокойный кивок вогнал в ступор.
Карси на ощупь добралась к креслу. Округлившиеся глаза не отрываются от Эли напротив: такой спокойной в широком кресле, такой невозмутимой. И стыдно и злость берёт: почему нужно занять место её наставницы? Ведь именно это значит за неё умереть? Так? Опустилась в холодное кресло и пальцы сами собой сплелись в тугой узел, а глаза на Эли поднять стыдно. Спросила:
–Почему?
Уже приготовилась услышать то же, что и от Реи на берегу ночной реки: потому что так правильно. Но ответом стала звенящая тишина. Карси вскинулась:
–Почему?!
Эли молчит. Камин потрескивает. И ответ – тишина. Начала закипать:
–Готова умереть за всех их?!
–Да.
–Дохлый бот, почему? Почему?! За меня?! За Раша?! За эту сволочь!!! – Вскочила и перегнулась через стол. Оперлась на кулаки. Выплюнула в лицо:
–Ты готова отдать жизнь за это тощее дерьмо?
–Без колебаний. – И опять тихий уверенный голос. Карси в недоумении сползла в кресло:
–Но почему?.. Почему я-то должна умереть за эту… эту... – В ужасе оглянулась на арку портала, и выдавила, – вот же дохлая крыса… А я должна?
Эли сверлит внимательным взглядом и от этого ещё хуже. Кулаки сжались. Горло давится звериной яростью:
–Почему?!
Вместо Эли из маски подала голос Консул:
–А почему ты готова умереть за сестру? – И взрыв ярости густой пеленой застелил глаза. Консулы, Эли, жизнь и смерть – всё перестало иметь значение. Вся боль семнадцатилетней нищенки, вся ненависть к трущобным бандам, к их покровителям орущими помоями излилась на уши замершей в изумлении Эли. Напоследок Карси саданула кулаком о столешницу с воплем: не смейте ровнять Асторию с этой скотиной!
Эли демонстративно прочистила ухо. Хмыкнула:
–Полегчало?
Из маски шепнуло:
–Мы что? Дорогая, я не совсем поняла эти диалектизмы. Куда там Сойрис должна нас засунуть?
–Да пошла ты, – огрызнулась Карси. Рухнула в кресло и потупилась. – Извините. – Сама не поняла, почему сорвалась. В страшном сне не могло привидеться, что она, – Она! – нищенка, сможет вот так, безнаказанно орать на консула. На самого Консула!.. А безнаказанно ли? В конце концов, она теперь Эли, что бы это не значило. Карси подняла пристыженный взгляд на ухмыляющуюся собеседницу. Выдавила, – и что теперь? – ссутулилась в попытке укрыться то ли от стыда, то ли от накатившего печального выбора без вариантов, а Эли требует: