Я все же сумела перевести разговор с Риса на скорое появление первого внука. Когда мне настало время собираться на вечернюю смену в бар, мама тепло обняла меня на прощание. Отстранившись, она посмотрела мне прямо в глаза.
– Мы не поговорили о Генри и не обсудили, чего он хочет, но знай: мы с отцом поддержим тебя в любом решении.
К глазам подступили слезы, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы не разреветься. Боже, как я любила своих родителей! Они были чересчур хороши для меня.
– Я не хочу с ним говорить, – сказала я, – даже видеть его не хочу.
Печально улыбнувшись, мама кивнула, и я поняла, о чем она думает. Родители хотели, чтобы я наконец избавилась от тяжкой ноши, которая лежала у меня на плечах.
– Если ты этого хочешь – мы с тобой, – заверила меня мама.
– Я так хочу, – подтвердила я.
Она потрепала меня по щеке и вылетела из квартиры так же стремительно, как и появилась. Закрыв за ней дверь, я поняла, что вздремнуть уже не успею.
Но это и к лучшему, ведь я рисковала снова увидеть Риса во сне, а этого мне совсем не хотелось. Не теряя времени, я составила список приоритетов.
Первое: сходить в душ. Начинать всегда стоит с малого.
Второе: я должна перестать грезить о нем. Сказать было легко, а вот сделать… И все же этот пункт значился в самом начале списка приоритетов.
Третье: я также должна перестать рисовать его глупое, хотя и сексуальное, лицо.
И, наконец, четвертое: я должна открыться Рису при следующей встрече и рассказать всю правду о той ночи. Я могла избавиться хотя бы от этой ноши. Мне нужно было это сделать, потому что у меня из головы никак не выходил его короткий вопрос.
«Я сделал тебе больно?»
Поджав губы, я постаралась не обращать внимания на чувство вины, которое терзало меня. Рису и так было достаточно проблем. Не хватало еще, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, чего не было. Я вошла в свою спальню и скинула одежду на пол, раздумывая, как мне во всем ему признаться.
Что-то мне подсказывало, что он будет недоволен.
Но знай я, что он думал так все это время, все давно бы ему рассказала. Правда. Моя обида и рядом не стояла с той горечью, которую он чувствовал, полагая, что наломал дров.
Прикусив губу, я прошла по комнате к стенному шкафу. Дверцы были открыты, и холодный ветерок заставил меня поежиться. По моей обнаженной коже побежали мурашки. Проблемой викторианских особняков были сквозняки, которые бродили по дому даже летом. Однажды мистер Сильвер сказал мне, что в этом доме до сих пор остались тайные ходы, проходы под лестницами и заложенные кирпичами двери.
Если уж на то пошло, парадная лестница, которая вела в квартиры на втором этаже, находилась прямо за стеной моей спальни.
Развернувшись, я захлопнула дверцы шкафа. Это было глупо, ведь я стояла в комнате в чем мать родила, но раздумывать я не стала.
Собираясь на работу я снова начала обдумывать, как выложу Рису всю правду. В глубине души я понимала, что ничем хорошим это не кончится. Волноваться мне не стоило, но не волноваться я не могла.
У меня не возникало сомнений, что после моего признания он не только будет жалеть о той ночи, которой на самом деле не было, но и возненавидит меня, поняв, что я ему солгала.
Глава 5
В субботу вечером в баре было не протолкнуться. Джекс уже уехал с Каллой в Шепардский университет в Западной Вирджинии, поэтому за стойкой нам не хватало рук. Клайд все еще был на больничном после перенесенного в прошлом месяце инфаркта. Работавший у нас на подхвате повар Шервуд носился как угорелый.
Народу было так много, что я едва успела заметить, как Ник сунул свой телефон, написанный на фирменной салфетке, какой-то девчонке в коротких джинсах.
– Еще одна повержена, – бросила я, протискиваясь мимо него, чтобы взять две бутылки пива.
Он подозрительно на меня посмотрел.
Хихикнув, я развернулась к нему спиной и поставила пиво на стойку. Заказавшие выпивку парни казались вполне обычными: темные джинсы, простые футболки, – но я знала, что они вращались в сомнительных кругах. Я видела их обоих с Маком, который работал на одного типа из Филадельфии по имени Исайя, а все жители этого города знали, что от Исайи лучше держаться подальше. Впрочем, «работе» Мака уже пришел конец, потому что летом его нашли с простреленной головой на пустынной дороге. Насколько я поняла, именно он угрожал Калле, после того как ее мама ввязалась в неприятности, а Исайя не слишком обрадовался, когда полиция неожиданно обратила на него внимание.
Теперь я радостно улыбнулась парням и сказала:
– За счет заведения.
– Спасибо, дорогуша, – подмигнул мне старший из двоих, с угольно-черными волосами.