– Ты как? Не слишком жарко? Ещё можешь тут находиться?
Спокойно веду веником по её ногам, попке, спине и обратно, пуская слюни на каждый сантиметр тела — разгорячённый, румяный, нежный. Стопроцентно нежный. Невооружённым глазом видно. Но мне становится мало просто смотреть на неё. Мне хочется потрогать. И, чёрт побери, я не привык отказывать себе в желаниях.
Одно дело — не звонить ей, чтобы предотвратить ненужные мне любовные тёрки, или игнорировать, тусуясь со всеми. И со-о-о-всем другое — находиться с ней, практически голой, в жарком полутёмном помещении, чувствуя, как ещё немного — и член взорвётся от перевозбуждения.
Я мазохист, что ли? Нет.
Получив от Мили ответ, что с ней всё отлично, откладываю веник в сторону и умещаю руки на её плечи.
– Что?.. Что ты делаешь? – вмиг напрягается милашка.
– Тихо. Не шуми. Я делаю всё, как надо, – наклонившись к её уху, шепчу я и вдыхаю женский запах, смешанный с берёзовыми нотками.
– Массаж тоже входит в программу русской бан-ь-и?
– Разумеется. Без него нельзя, – вру и не краснею.
– Ты не лжёшь?
– Конечно нет. Мы, русские, обожаем тактильный контакт. Ни одна баня не проходит без массажа, Мили.
– Мы? Ты что, тоже русский?
– Наполовину, как и Анри с Лукасом. Моя мама русская.
– И тоже из Латвии?
– Нет, – усмехаюсь. – Моя мама родилась и выросла в Санкт-Петербурге.
– А как ты познакомился с братьями?
– В школе. Там же познакомились и наши мамы на одном из родительских собраний.
– А вы…
– Хватит разговоров, – резким полушёпотом сворачиваю попытку Мили разбавить разговорами звенящее напряжение в бане. – Не забивай ничем голову и расслабься.
И, наивно доверившись мне, она расслабляется. Не сразу, но при помощи массирующих движений мне удаётся успокоить крошку. В то время как сам будто в дерево превращаюсь. Каждая мышца наливается свинцом, каменеет и болезненно ноет. Особенно та, что прикрыта чёрными шортами.
Медленно, с какой-то маниакальностью поглаживаю её плечи, спускаюсь по рукам к ладоням и уделяю внимание каждому пальцу. Они у неё длинные, тонкие, изящные. Дьявол! Я обожаю красивые женские руки. А у Мили они идеальные. Опять по-жёсткому штырит от прикосновения к ним. Кажется, даже жёстче, чем от взгляда на её шикарные сиськи.
Чтобы совсем не слететь с катушек и не отыметь девчонку прямо тут (а я могу, уж поверьте), перемещаюсь с рук к спине. Поглаживаю вверх-вниз, очерчиваю невыразительную линию талии. Сильнее надавливаю ладонями чуть выше лопаток, до блаженного стона Мили, и круговыми движениями массирую разогретую кожу. Такую бархатную, что не передать словами. Она ещё нежнее, чем я предполагал. Обалденная.
– Тебе нравится? – уж лучше бы не спрашивал. Не узнаю своего голоса. Хриплый, глухой, еле живой. Как и мой здравый разум.
– Да, – с новым стоном блеет она и тяжело выдыхает со мной в унисон.
– А так?
Нащупываю проступающие сквозь кожу позвонки и пересчитываю подушечкой пальца, один за другим, всё ниже и ниже.
– Да, – следует ещё более тихий ответ, больше похожий на мычание.
– И так тоже? – касаюсь сексуальной ямочки над ягодицами. А дальше и до них самих добираюсь, с наслаждением сжимая два маленьких полушария.
Несмотря на стоградусную жару, Мили покрывается мурашками и на сей раз даже не отвечает. А, может, я просто уже ни хера не слышу от тотального перегрева.
Пот катится по лицу и телу, в висках долбит, жар со зверской похотью лишает кислорода, а я всё щупаю и щупаю, не в состоянии оторвать руки от этой попки. Мне жесть как нравится происходящее. И чувствую, что Мили тоже в экстазе. Её блаженные мычания и стоны, которые она отчаянно пытается сдержать, говорят красноречивее тысячи слов.
Милашка тоже хочет. И хочет сильно. Так почему бы всё-таки не послать всё к чёрту и не сделать друг другу приятно?
Сердце мотает из стороны в сторону, мозг в последний раз взвешивает все «за» и «против», а слух накрывает не то чтобы шумом, а каким-то одуряющим писком. Он оглушает и выводят все предохранители из строя.
Короче, похер на всё. Хочу её. С последствиями разберусь позже, а сейчас я тяжело выдыхаю и с высокой колокольни плюю на благоразумие. Под мелодию очередного женского стона ещё сильнее сжимаю ягодицы Мили, раздвигаю их и юрко проскальзываю пальцем под трусики, касаясь нежной плоти. Там горячо, чертовски влажно, и да, бля*ь, всё гладко, как я обожаю.
Однако насладиться её идеальной промежностью дольше секунды не получается. Как, впрочем, и защититься, когда Мили как ошарашенная вскакивает с полка́, поворачивается и со всей дури залепляет мне оплеуху. Сильную. Звонкую. Увесистую. Обжигающая боль поражает всю левую сторону лица, а в глазах ненадолго темнеет.