Частое, неровное дыхание. Пунцовые щёки. Хаотичные, розовые пятна на шее и груди. Плоский животик. И даже сильно выпирающие ключицы и рёбра. Всё заставляет меня зависнуть в любовании девчонкой. Про блестящие влагой складочки я вообще молчу.
В горле резко пересыхает, в висках шумит, в груди всё сгорает до пепла, распространяя жар по всем участкам тела.
– Марк, прекрати, пожалуйста. Я не могу это выдержать, – взволнованно пищит Мили, а я не секу, о чём она говорит. Лишь когда крошка пытается свести ноги вместе, до меня доходит, что я слишком долго залип на её промежности.
– Даже не думай, – вклиниваюсь между её бёдер пахом и опираюсь на предплечья по обе стороны от её головы, оказываясь лицом к румяному лицу. И оно лишь ярче вспыхивает, стоит мне от всего сердца произнести: – У тебя очень красивая пизда.
– Господи, ну что ты такое говоришь?
– А что? Я говорю правду. Она у тебя очень красивая. Розовенькая, аккуратная, гладко выбритая и…
Следующий комплимент получается промычать в ладонь, шустро накрывшую мой рот.
– Прекрати! Кому сказала? Иначе я тебе носок в рот засуну.
Я смеюсь, а затем кусаю её ладонь, быстро освобождая рот.
– Не надо носков, лучше трусики.
– Марк, я не шучу!
– Да понял я, понял. Так уж и быть: я больше не буду говорить. Это делать будешь ты.
– Я?
– Да. Хочу, чтобы ты комментировала каждое моё действие и своё ощущение.
– Ты точно моей смерти хочешь.
– Нет, я хочу, чтобы ты переборола никому не нужное смущение.
– Я скорее сгорю от него.
– Вот попробуем и узнаем, – плотоядно улыбаюсь, с каждым вдохом всё обильней пропитывая лёгкие ароматом Мили. Чистый оргазм для моих обонятельных рецепторов. – И не волнуйся. Не всё так страшно, как ты думаешь. Просто скажи, что я делаю? Давай же, – соединив кончики наших носов, подначиваю я и начинаю неспешно действовать.
– Ты наклоняешься к моей шее и… – голос обрывает сиплый стон.
– И что, Мили?
– Ты целуешь её.
– Как?
– Очень нежно.
– Подробнее.
Мили издаёт ещё один стон, её кожа покрывается мурашками.
– Ты прокладываешь дорожку из коротких поцелуев от уха до ключицы и обратно. Очень медленно. И тяжело дыша.
– Тебе приятно?
– Очень.
– Мне продолжать?
– Если ты того хочешь.
– А ты хочешь, чтобы я продолжал? – более твёрдым голосом спрашиваю я и прикусываю тонкую кожу на шее.
– Да, я очень хочу.
– Чего хочешь?
– Чтобы ты продолжал меня целовать.
– Где?
– Везде, – со стоном отвечает поплывшая крошка.
Ну, наконец-то. Мозги постепенно начинают отключаться, позволяя девчонке полноценно расслабиться. То, что надо.
– Как скажешь, Мили, – бессвязно шепчу я и припадаю губами к быстро пульсирующей венке на шее. – Ты главное продолжай говорить. Я хочу слышать твой голос, – прижимаюсь сильнее к ней носом, точно наркоман, втягиваю в себя её запах и на шумном выдохе улавливаю Милино тихое «Хорошо».
– Ты опять целуешь, но теперь с каждым поцелуем спускаешься всё ниже и ниже… Скользишь языком по ключице… и снова вниз. Ох!.. Марк! Ты… – охает и прикусывает нижнюю губу, когда я добираюсь до её сисек.
– Говори, – несдержанно требую я и как изголодавшийся зверь любуюсь объёмным блюдом, красующимся перед самым носом. Того и гляди, слюни всю комнату затопят.
– Ты сжимаешь мою грудь. Сильно… Очень. До боли, но мне нравится так… И… Ох!.. Вбираешь в рот сосок и лижешь его… Ты… Боже… Ты…
Дальше, кроме блаженных стонов, толком разобрать ничего не могу. То ли у Мили язык вконец начинает заплетаться, то ли я глохну от наслаждения — не разобрать. Единственное, что понимаю, пока поочерёдно насилую губами то правый, то левый затвердевший сосок — это то, что эти сиськи самые вкусные на свете. Они идеальные. Большие и упругие. Прям, для моих ладоней. Редчайшая находка. Тем более у девчонки с такой комплекцией, как у Мили.
Мне кажется, ничто в мире не способно сейчас меня оторвать от этих пышных прелестей. Лижу, сосу, кусаю и вновь лижу, при этом мычу от удовольствия и рычу как зверюга. Дорвался так дорвался, бля*ь. Будто девственник, впервые тискающий женскую грудь. Но ничего не могу с собой поделать. Кроет. Мажет. Распирает от похоти на части. Особенно, когда эта не менее голодная, чувственная девочка начинает стонать всё громче и протяжнее, зарывается пальцами в мои волосы и прогибается навстречу моим отнюдь не ласковым манипуляциям.
– Ты охрененная, Мили. Мне от тебя совсем башню сносит, – сквозь рычание признаюсь я и тут же подтверждаю сказанные слова делом.