Я никогда не врал ему. Никогда! Но в этот раз мне пришлось скрывать от лучшего друга, кем на самом деле является его любимая маленькая «сестричка» и с кем эта дура умудрилась связаться. Узнай Остин правду, нарвался бы на крупные проблемы с Хартом. А мне, как никому другому, известно, чем это чревато.
Сейчас я — один сплошной пульсирующий кусок боли. Правый глаз полностью заплыл, из носа и губ обильно вытекает кровь, всё тело ноет и ломит. Возможно, у меня сотрясение мозга, и кажется, вывихнут палец и сломано ребро.
Но в целом мне ещё нужно радоваться и благодарить какие-нибудь там всевышние силы за то, что вообще остался жив. Я думал, «привет» от Харта будет заключать в себе летальный исход, но нет… Вот он я — избитый до неузнаваемости, харкающий кровью и с трудом дышащий из-за лютого дискомфорта в области лёгких. Сижу за столом в серой комнате и пытаюсь опять не потерять сознание, гадая, когда же появится мой всемогущий билетик на свободу. И появится ли он вообще?
И вот так счастье! Стоит мне задаться этим любопытным вопросом, как дверь наконец открывается, и в комнату входит мой любимый адвокат.
– О-о-о! Привет, Алан. И где ты запропастился? Я тебя ждал ещё днём, – пытаюсь растянуть побитые губы в улыбке, но не получается. Больно, сука.
Харрисон несколько секунд молчаливо разглядывает мой обалденный видок, и даже с одним здоровым глазом я замечаю откровенное удовлетворение в его остром взгляде.
– Я так и знал, что тебе понравится, – коротко усмехаюсь. – Уверен, ты днями и ночами мечтал так же разукрасить меня.
Он снова ничего не отвечает. Лишь подходит к столу ближе, возвышаясь надо мной высокой мрачной глыбой, и спустя минуту выдаёт ровным голосом:
– Поздравляю.
Не понял.
– Поздравляешь? – с трудом приподнимаю голову и концентрируюсь на его бесстрастном лице.
– Да.
– У меня вроде день рождения не сегодня.
– Считай, что сегодня.
– Пояснить не хочешь?
– Я сам поясню, – за спиной Алана раздаётся злостный голос отца, но Харрисон даже не оборачивается, продолжая пристально смотреть на меня.
– Между тобой и Эмилией всё кончено. Ты больше никогда не подойдёшь к моей дочери, – цедит адвокат, но меня злит не столько содержимое фразы, сколько то, как он её произнёс. Как будто это не требование, не угроза, не приказ, а констатация факта, не подлежащего никаким изменениям.
– Мне напомнить, Алан, что это не тебе решать? – игнорируя боль, ухмыляюсь я, ожидая увидеть в его каменной роже хоть какой-нибудь проблеск на раздражение. Но его нет.
Харрисон копирует мою ухмылку, а затем молча разворачивается и покидает комнату, оставляя меня наедине с отцом.
И вот кто тут и источает бешеную ярость, так это мой папаша. Он всегда был не в духе, когда я попадал в полицейский участок, но сейчас выражение «не в духе» абсолютно не выражает степень его гнева.
Его глаза мечут молнии, ноздри расширяются, словно у огнедышащего дракона, желваки играют на острых скулах, а руки сжаты в кулаки.
– Неужто бить меня собра…
Смачный удар в и без того повреждённую скулу обрывает меня на полуслове. От силы удара я слетаю со стула и падаю на пол. Вот это поворот! А сегодня и впрямь знаменательный день. Папаня впервые в жизни меня ударил. Видать, я, даже не стараясь, наворотил дел. Красотища!
– Это мои поздравления, – поясняет глухим голосом Гарри после того, как я сплёвываю новую порцию крови и перевожу взгляд на него.
– И с чем же меня все так дружненько поздравляют?
– Ты наконец добился своего.
– И чего, по-твоему, я добился? Того, что меня избили до полусмерти? Да уж, ты прав. Вот так удача, – продолжая лежать на полу, начинаю хрипло смеяться.
Папаня подходит ко мне, и я морально готовлюсь к новой порции боли, однако в этот раз он просто смотрит на меня сверху как на разочаровавшего его пса.
– И в кого ты таким придурком уродился?
– Уж точно не в тебя, папаш. Мне до тебя никогда не дотянуть.
– У тебя с самого детства было всё, – проигнорировав мою колкость, произносит он. – Деньги, шикарный дом, машины, путешествия. Я выполнял каждый твой каприз, каждую прихоть и желание. В ответ же я просил всего лишь продолжить то, что много лет назад начал твой прапрадед. Ты должен был всего лишь стать мной и перенять руководство компании. И всё. Разве я просил от тебя чего-то невыполнимого?