— Тебе нужно развеяться, — сказал он. Его голос был спокойным, но глаза его выражали волнение. Я знала, что он следил за каждым моим движением. Он боялся, что я снова… слечу с катушек?
Я действительно не видела белого света много дней, и потому я пошла на уступки, я сняла халат и пошла в душ.
Северус начал беспокоиться почти сразу, как только я зашла в ванную комнату, а потом оказалось, что там я находилась уже полчаса. Просто сидела под струей воды. Он помог мне одеться и бережно взял за руку.
— Ты не против аппарации?
Мой желудок рефлекторно сжался — тело помнило неприятные ощущения. Сколько было перемещений в день битвы! Но я соврала себе и ему, отрицательно качнув головой — нет, не против.
Меня начало тошнить сразу же, как мы завершили аппарацию. Северус увидел, как я склонилась, жадно вдыхая свежий утренний воздух, поддержал меня, пока дыхание не выровнялось. Слегка нахмурясь, он разглядывал меня.
— Мы можем вернуться, — сказал он. — Другим способом.
Нет, я уже в порядке, и я нацелена хоть немного побыть на свежем воздухе. Мы оказались в неизвестном мне месте, но как же… я его знаю. Королевский лес Дин. Да, он весь был покрыт снегом, и деревья стояли оголенные и черные, но я почему-то точно была уверена, что это он.
Я нерешительно предприняла попытку убрать мешающие пряди волос с лица, но мои пальцы застряли в непослушной копне волос. Страшно представить, как я выглядела. Да и кого это теперь волновало?
Я уткнулась в его плотную мантию и вдохнула. Дышала им, а не воздухом. А когда отстранилась, все еще чувствовала его аромат, слабый, но он всё еще был со мной. Северус со мной.
Внезапно подступили слезы и начали душить.
— Я не была на похоронах, — произнесла я. Дрожа от волнения и слабости, я внезапно споткнулась, но Северус поймал меня. — Покажи мне. Отведи меня туда, — попросила я.
— Ещё слишком рано, — аккуратно сказал он, словно объясняя очевидные вещи маленькому ребенку.
— Я хочу. Хочу видеть! — я понимала, что начинала захлебываться от слез. Меня трясло, у меня началась истерика, но Северус тут же поднес к моим губам какое-то зелье, я определила его по запаху — это успокаивающее. Я послушно выпила всю горечь до дна и умоляюще заглянула в его черные бездонные глаза. — Пожалуйста, — прошептала я.
Он поддерживал меня, когда я колдовала венок из белых роз. Я даже не знала, какие цветы ей нравились, и посмела предположить, что это были розы. Хотя, скорее всего, ей нравилось что-то яркое, неординарное, то, что нравится только единицам. Я склонилась к ее могиле и провела пальцами со сломанными ногтями по тиснению в камне. Сандра Фосетт.
Я чувствовала запах сырой земли, одиночества и скорби, хотя вся могила была покрыта ровным слоем белого снега. Хотя уже прошло столько времени. Поспешно встала. Нет, я переоценила свои силы. Я даже не знала, сколько их — погибших, и я не готова узнать и другие имена. Я попросила Северуса поскорее уйти отсюда, с б е ж а т ь.
Дома я поднялась по лестнице, спешно, чуть не ломая качающиеся перила. Я залетела в свою комнату и распахнула окно. Но этот запах все еще был со мной. Запах потери. Я была вся им пропитана, он проник в каждую мою пору.
Я сняла с себя одежду, полностью разделась и закуталась в его халат. Но этого мало. Я спустилась по лестнице и нашла Северуса — он перебирал какие-то бумаги. Я была решительна, как никогда. Просто начала его целовать — безумно, пытаясь вся отдаться процессу, забыться хоть на секунду. Я все еще не верила, что он не исчезнет. Я все еще не доверяла времени. Я не отдала никакой жертвы за Северуса, я не умерла, и я снова находилась как на пороховой бочке. А вдруг он не вернется? Война закончена, но только не битва с судьбой. Она дала мне отсрочку. Надолго ли?
Северус сначала пытался меня успокоить, отстраниться, но я жадно притянула его к себе, остервенело смела все бумаги на пол и сняла с себя халат. Он уступил под моим напором, но слишком медленно целовал меня, недостаточно крепко обнимал и притягивал к себе. Злость не внутри, злость снаружи: она проявилась у меня в резких движениях, нетерпении, я царапала ему кожу. Северус терпел, но осторожничал, он явно был обеспокоен, потому что в его поцелуях и объятьях не было страсти, которая мне сейчас так нужна, в которую я готова была окунуться с головой.
Я заметила не сразу, что уже не целую его, а просто всхлипываю в его рот, до меня медленно дошло, что его щеки мокрые от моих слез.
Я все еще крепко держала его за воротник. Северус укутал меня в халат и прижал к себе.
Я знаю, о чем он думал: он раскаивался, что пошел на уступки. А еще, возможно, задумывался над тем, чтобы отдать меня в Мунго.
Эта мысль преследовала меня и на следующий день. Я подозрительно на него смотрела во время завтрака. Вчера он перебирал какие-то бумаги — собирал на меня информацию? Досье? Почему я не могла спросить об этом прямо?
Но он перед уходом все так же нежно поцеловал меня в лоб и пообещал скоро вернуться. Нет, я не пленница, дом не был закрыт, но я начала подмечать детали: летучий порох явно куда-то запрятан. Его нигде не было, я обшарила уже всю каминную полку.
После сонного оцепенения, в котором я находилась много дней, наступила активная фаза действий. Я нашла письма на том же столике. Жадно искала на конверте символы — палочку с перекрещенной костью, но не нашла. Северус спрятал от меня письмо, или его не было? Только письмо из Хогвартса. Письмо от Гарри. Джинни. Рона.
Я неаккуратно и спешно вскрыла конверт из школы, но там были лишь общие фразы: «в связи…», «временно приостановлена…», «будем рады видеть вас…»
Я схватила письмо и кинула в камин. Оно загорелось, языки пламени охватили пергамент, и он сгорел за считанные секунды, огонь поглотил его без остатка, как поглотил Выручай-комнату и весь восьмой этаж. Огонь мог стать избавлением. И для меня, и для Северуса. Он даст ему жизнь, ведь жертва времени все еще не была мной принесена.
Мне хотелось плакать, хотелось сотрясаться от рыданий, но слезы не шли. Наверное, больше ничего не осталось.
Внезапная мысль испугала — я снова схожу с ума?
Я инстинктивно дотронулась до шеи — нет никакой цепочки, маховик времени разбился. А моя волшебная палочка? Где она?.. Неужели она все еще лежит на лодочной станции, там, где… Там.
Я не должна допустить этого. Я слишком долго спала. Я не могу сойти с ума, опять оказаться в безвыходном положении. Опять наломать дров.
В этот раз я ждала Северуса как никогда. Стоило ему появиться в дверях, и я тотчас накинулась на него.
— Волшебная палочка. Где она? И порох, ты спрятал от меня? Мне нужно узнать все. Я хочу знать.
Северус явно забеспокоился, увидев в моих глазах неистовый огонь, но не подал вида — слишком хорошо держал себя в руках. Он спокойно начал раздеваться, а я вся дрожала в это время и сгорала от нетерпения. Я готова была сама сорвать с него мантию и кинуть портфель в угол. Почему он так долго возился?
Он молча куда-то ушел, и я поспешила было за ним, но в последний момент остановила себя. Не делай глупостей. Не нервничай. Не сходи с ума.
Северус вернулся с толстой пачкой газет.
— Здесь все выпуски. Но я бы не советовал читать, как обычно, половина из того, что написано — полная ерунда.
— Я буду делить слова Скитер надвое, — пообещала я и с жадностью выхватила у него из рук газеты.
А потом закрылась на целую ночь в комнате и читала, читала, читала. Вчитывалась в каждую строчку, собирала их в одно целое, и до меня медленно доходил смысл. Я начала с первого номера, когда еще мало что было ясно. И в каждом новом «Пророке» появлялось все больше и больше подробностей, оно и понятно — проводились расследования, шел суд, давались показания. Я нашла информацию и о себе. Сначала не хотела читать, но не смогла «пройти мимо». «Жестокость Того-Кого-Нельзя-Называть не прошла бесследно. Не все смогли оправиться от потрясения, вот и юная участница битвы за Хогвартс, Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера…».
Я смотрела на колдографии и меня пробирала дрожь. Люди в светлых мантиях, наверное, это сотрудники Министерства, расчищали палочками снег, искали останки и складывали их на повозки, запряженные фестралами.