— Пьеса показалась мне рыхлой, излишне затянутой. Некоторые сцены вообще не имеют права на существование. Кое-что выглядит просто странно. Все в целом — не смешно.
Никита прикрыл глаза рукой в страхе услышать окончательный приговор. Но Васильев, к его изумлению, неожиданно сказал:
— Но мне нравится. Несмотря на все недостатки, мне твоя пьеса понравилась.
Никита криво усмехнулся.
— Большое спасибо, вы очень любезны.
Васильев помахал ему пальцем, как разбаловавшему шалунишке.
— А ты не умничай, парень, не умничай.
Режиссер положил папку с рукописью на стол и стал задумчиво перелистывать страницы.
— Я тебе скажу, почему она мне нравится. В этой пьесе есть то, что я люблю. Она правдива. Ты знаешь, это может показаться странным, но в последнее время мне не попадались работы, за которыми я видел бы настоящую жизнь, настоящие чувства. А вот в этой пьесе они есть.
Он встал из-за стола и отвернулся к окну. Пауза затягивалась.
Никита и Сергей переглянулись, пожали плечами.
— Юрий Петрович, вы меня, конечно, простите, — взял на себя инициативу Лисичкин, — но все-таки нам хотелось бы узнать — что вы решили насчет постановки?
— То есть?
— Помнится, вы говорили, что намерены сделать спектакль по этой пьесе. Надеюсь, это еще в силе?
Васильев посмотрел на него с таким неодобрением, что у Никиты все внутри похолодело. Может быть, Лисичкин поторопился?
— Я еще ничего не решил.
— Но ведь… — начал было Сергей, однако Шилов дернул его за рукав.
— Да, молодость всегда нетерпелива, — улыбнулся Васильев. — Я понимаю, вам все хочется знать наперед. Что ж… сформулируем вопрос так: Никита, ты смог бы на месяц запереться в четырех стенах и притвориться, что еще не все знаешь в этой жизни?
Никита повеселел. Значит, его пьеса все-таки будет принята к постановке. Необходимо лишь доработать ее.
— Конечно, — кивнул он.
— А это не будет мешать твоей личной жизни, каким-то другим планам?
— Нет, — уверенно ответил Шилов. — Во-первых, я приехал сюда затем, чтобы добиться постановки. Ради этого я готов сидеть взаперти даже целый год.
— Ну, год — это слишком много, я могу и не дожить, — улыбнулся Васильев. — А вот месяца будет вполне достаточно. Ты еще что-то хотел сказать?
— Да. Кроме всего прочего я надеюсь, что мне поможет Сергей.
— Это лишнее, — заявил режиссер. — Над этой пьесой будем работать только ты и я. Я возьмусь за постановку лишь тогда, когда мы сделаем из сырой рукописи настоящее произведение искусства.
Когда Сергей и Никита вышли на улицу, Шилов выглядел самым счастливым среди живущих на этой земле. В мечтах ему уже грезились премьера, шумный успех, рукоплескания публики, положительные заметки театральных критиков в газетах и журналах…
— Я уверен, что все будет отлично. Мне показалось, что Васильев думает точно так же, — сказал он.
Но Лисичкин был настроен менее оптимистично.
— Он, конечно, хороший режиссер, но мне показалось… — Сергей осекся.
— Что тебе показалось?
— По-моему, он не хочет давать мне главную роль.
— Нет, это невозможно. Я сам буду настаивать на том, чтобы именно ты играл роль моего отца. В конце концов, драматург я или нет? Я имею право выбирать актеров на роли в моей пьесе.
— Ты плохо знаешь театр. Актеров будет выбирать режиссер. Теперь судьба постановки зависит от него.
— Но ведь я лучше знаю характеры своих героев.
— Это не имеет никакого значения. Режиссер разрабатывает сценическую концепцию, не говоря уже о том, что саму пьесу он постарается подогнать под собственные представления. Впрочем, если он и не выберет меня на главную роль, то будет прав.
— Почему? Ведь ты так давно мечтал об этой роли.
— Я еще слишком молод для нее. Наверное, мне не стоит переживать по этому поводу.
— Ты уверен?
— Да. Теперь совершенно уверен. Сначала надо попробовать себя в роли второго плана. Все-таки, к работе на маленькой камерной сцене я еще не привык.
— Что ж, это твое право. Хотя на месте режиссера я бы все-таки рискнул.
— Нет, я знаю его принципы. Молодежь молодежью, но Васильев будет делать ставку на известных актеров. С другой стороны, в этом нет ничего плохого. Это, по меньшей мере, обеспечит интерес к премьерному спектаклю.
Так прошло несколько недель. Шилов вместе с Васильевым работали над пьесой. Дело шло медленнее, чем они надеялись.
Так часто бывает: то, что поначалу выглядит простым, на самом деле оказывается гораздо сложнее. Возникают почти непреодолимые препятствия, хочется все бросить и уехать домой.