— Ерунда, — отрезала Воронина, — идемте, Владимир Константинович.
Она уверенно зашагала по вестибюлю, но Кондратьев отнюдь не собирался следовать ее примеру. Он захлопнул дверь с наружной стороны.
— Это нужно обсудить, — сказал он.
— Вот именно, — улыбнулся Бронников, — и я говорю о том же самом. Здесь нужна Анастасия. Выкладывай, Настя. Расскажи все с самого начала.
— Все получилось очень быстро, — говорила она. — После того, как я узнала о том, что вы собираетесь купить телекомпанию, мне на глаза попалась газета с новостями из светской жизни. Там была фотография из какого-то ночного клуба, из тех, что сейчас один за другим открываются в Москве. Я увидела фотографию вашей дочки рядом с Ксенией Стриж, которая работает на радио «Европа плюс». Это была совершенно элементарная идея. Я сразу же подумала о том, что у фирмы «Аргос» может быть свое радио. Сначала мне даже показалось, что его можно будет именно так и назвать — радио «Аргос». Но потом я решила, что, наверное, все-таки лучше оставить старое название, каким бы оно ни было. Впрочем, здесь еще остается поле для размышлений. Ведь вы пока не подписали договор?
— Нет.
— Это всего лишь один из вариантов.
— Теперь мне все понятно, — кивнул Кондратьев. — Что ж, ваше объяснение выглядит убедительно.
Из подъехавшей к подъезду машины вышел директор радио «Классик» Ратоборский. Кондратьев тепло поздоровался с ним и тут же отвел в сторону.
Из-за двери снова выглянула Воронина, на лице которой было написано крайнее нетерпение.
— Владимир Константинович, у нас совершенно нет времени. Сергей Павлович уже здесь, мое руководство тоже ждет.
— Татьяна Дмитриевна, у меня есть к вам вопрос.
— Да, я слушаю.
— Вы не могли бы рассказать нам, как у вас появилась идея относительно радио «Классик»?
— Все очень просто. В Москве с каждым днем все больше и больше УКВ-станций, их аудитория растет.
— Но ведь нас поначалу интересовала только крупная телевизионная студия или целый канал, ни о чем другом не было и речи.
— Наверное, это было неосознанно, какой-то импульс… — уверенность Ворониной стала исчезать.
— А что вас подтолкнуло к этому импульсу?
— Мне нужно проверить свои записи, я сейчас точно не помню. Знаете, так много всего произошло за последнее время…
— И все-таки, — настаивал Кондратьев. — Ведь об этом ничего не писали, никакой информации не было?
— Очевидно… идея летала в воздухе.
— Это как-то неубедительно звучит.
Воронина с надеждой посмотрела на Бронникова.
— Женя, помоги мне вспомнить.
Он отрицательно покачал головой.
— Я не имею к этому ровным счетом никакого отношения.
Лицо Ворониной стало покрываться пятнами.
— Владимир Константинович, разве сейчас это имеет какое-нибудь особенное значение? Я просто не могу вспомнить, когда у меня конкретно появилась эта мысль, вот и все.
— А для меня это имеет значение, — голос Кондратьева звучал, как приговор. — На вашем месте, Татьяна Дмитриевна, я бы сейчас отправился на свое рабочее место и бросил на него последний взгляд.
— Почему? — сдавленно выговорила Воронина.
— Потому что вы видите его в последний раз. Ваша профессиональная непригодность для меня совершенно очевидна. И уж будьте уверены, я постараюсь сделать так, чтобы вас из этой компании выгнали пинком под зад. Мне говорили, что раньше вы, кажется, занимались недвижимостью? Я думаю, что вам как раз самое время посидеть где-нибудь в коммерческом ларьке.
— Но, Владимир Константинович, это просто недоразумение. Я могу все объяснить.
— А по-моему, не можете. Я только что пытался добиться от вас внятного ответа, но так ничего и не услышал. Жаль, что ваш шеф, Виктор Александрович Стропарев, не знал, какой товар ему подсунули.
— Нет, но вы не можете меня уволить… — растерянно проговорила Воронина.
— Могу и сделаю это, — тоном, не оставляющим никаких сомнений, заявил Кондратьев. — Так что, уберите свою… — он повернулся к Насте, — как вы это назвали?