Диана Леонидовна, возбуждённо трясёт головой так, что в мочках ушей начинают покачиваться угрожающей длины серьги. Меня всю трясёт от неприятной ситуации, в которую я себя загнала, и я отрицательно качаю головой.
— Нет, я не принесла фото.
— Забыла? Ну, как же так?
Моя несостоявшаяся свекровь всплёскивает худенькими морщинистыми руками, унизанными перстнями браслетами, и я выдавливаю из себя очередную фразу:
— У меня нет совместных фотографий с Антоном.
Смотрю в глаза бизнесмена и вижу, как меняется его красивое лицо — карие глаза, тёплого цвета коньяка отчего-то чернеют, и я понимаю, что он начинает обо всём догадываться. Я готова провалиться сквозь эти обшарпанные потёртые полы в подвал больницы, но, к сожалению, мне нужно закончить свою мысль.
Господи, как бы я хотела, чтобы меня просто выгнали из палаты с позором, и мне не пришлось вот так стоять истуканом у дверей, выплёскивая неприятную для моих собеседников правду.
— Но, как же, так, детка?
Диана Леонидовна никак не может сообразить, в чём дело, и я вижу, как сильно она начинает нервничать при этом, хватаясь за голову.
— О, Боже, у меня поднялось давление! Врача, вызовите мне врача!
Я начинаю двигаться к выходу из палаты, продумывая, а не стоит ли мне просто сбежать сейчас из больницы и затеряться в населении Питера, никому и ничего больше не объясняя. Вряд ли они в ближайшее время забредут в ресторан «Валенсия», а я сумею таким образом выиграть время и отдышаться.
Но тут створка двери распахивается без всякого предупреждения, и я изумлённо ахаю. Моё тело начинает вибрировать, а щёки мгновенно вспыхивают, как будто у меня началась самая жуткая аллергия на свете…
В дверях стоит Юлия — необыкновенно красивая, как волшебная фея. Её светлые волосы аккуратными кудрями ниспадают на плечи и создают ореол волшебности. Серое платье, обтягивающее все приятные изгибы, выгодно подчёркивает точёную фигурку девушки. Вырез «каре» открывает пышную грудь, которую блондинка торжественно несёт впереди себя. Позвякивающие на руках браслеты, ослепляющие сиянием бриллиантов и других драгоценных камней, в большом количестве охватывают тонкие запястья. На ногах красотки — замшевые полуботиночки на длинных острых шпильках. Образ завершает сильный аромат цветочных духов, мигом распространяющийся по палате.
Я закрываю лицо ладонью, оставляя открытыми только глаза, и стараюсь не дышать. Иначе, я тут же покроюсь красными пятнами. А уж предстать в таком виде перед Антоном я совершенно не хочу.
— Добрый день. Здесь палата Кожевникова Антона Михайловича?
Она смотрит поверх меня, внимательно оглядывая небольшое светлое помещение, напрочь пропахшее разнообразными лекарствами, и сразу же расплывается в ласковой нежной улыбке, заметив мужчину.
— Антоша, ты тут! Любимый!
Я сглатываю комок, стоящий в горле и оглядываюсь назад, туда, где ещё совсем недавно находился Кожевников. Как же меняется его лицо! Прямо на глазах! По его лицу бежит радостная улыбка, а некогда тёмные карие глаза тут же теплеют, снова обретая цвет коньяка.
— Юля…
Всё, он потерян для меня навсегда. Я была самой настоящей идиоткой, поверив в Галкину теорию о том, что принц может влюбиться в простушку только потому, что она оказалась рядом в нужном месте и в нужное время.
Какой бред.
Из глаз градом сыпятся слёзы, и я быстро достаю платок из кармана брюк. Не знаю, эти слёзы — последствия аллергии на духи блондинки, или признак слабости, но мне уже всё равно. Выбегаю из палаты, размазывая слёзы по щекам, и несусь вниз быстрее молнии. Очень надеюсь, что не наткнусь ни на кого из медсестёр или Анатолия Ивановича — этого позора я не переживу. Мне больше нечего делать в этой больнице.
Пора посмотреть правде в глаза — я интересна красавчику не более чем его наручные часы, потерянные бандитами в схватке. А вот увидев Юлию у него сразу же изменилось лицо. Из холодно — отстранённого оно стало мягким, тёплым и лучистым. Таким, каким оно было всегда в ресторане. А его нежный голос, произнёсший имя возлюбленной, тотчас стал бархатным и каким-то раскатистым. Нет, тут и думать нечего — он сразу же вспомнил свою белокурую бестию, и любит он только её. Так что нужно привести себя в порядок и топать в ресторан.
Вспомнив, что Галка вот-вот должна отправиться на свидание с Тороповым, я морщусь. Осознание своего проигрыша по всем фронтам вызывает во мне мучительную, ноющую, похожую на зубную, тупую боль. Стиснув зубы, я выбегаю из лечебного учреждения, на ходу надевая шапочку, и несусь к автобусной остановке.