Даже отец называет его — тютя. Ну да, ему подходит.
— Вы знаете, Женечка, по правде сказать, Антон никогда не хотел заниматься семейным бизнесом, он — человек творческий, любил играть на гитаре, однажды даже играл в какой-то группе. Нам с Дианочкой пришлось приложить немало усилий, чтобы увлечь его кондитерским бизнесом, отстранив его от друзей-музыкантов.
Моё сердце замирает от чувства какой-то жалости к Кожевникову — младшему, которому пришлось отказаться от своей мечты, забыть то, что он хочет и подчиниться воли родителей. Возможно, дай они своему сыну свободу выбора, он бы развился совсем другим человеком — более самостоятельным, что ли.
— Да, это так. Родители сломали меня, увезли из Питера в Мюнхен, буквально заперли на фабрике, чтобы я впитывал в себя все кондитерские знания. Мне пришлось порвать со всем, чем я так дорожил и о чём мечтал.
— Но зато, ты стал уважаемым человеком! А брак с Женей поможет тебе обрести настоящую опору. Вот такая жена тебе и нужна — мудрая и уравновешенная.
Поднимаю глаза на Антона и понимаю, что идея родителей ему совсем не по душе, но он уже настолько привык думать их умом, что даже не будет сопротивляться — спокойно подарит мне кольцо и отправиться в ЗАГС. И, конечно, этот вариант развития отношений меня ничуть не устраивает.
Я открываю рот, чтобы сказать Михаилу Владимировичу, что я могу остаться с его сыном только друзьями, как тут в гостиную влетает Диана Леонидовна, таща за собой какого-то гостя, который недавно звонил в домофон.
— Проходите, Григорий Егорович. Какой неожиданный визит!
Застываю в позе мумии, смотря, как высоченный полицейский, потирая сухие ладони от мороза, входит в гостиную. Взгляд капитана останавливается на мне и его серо-голубые глаза тут же темнеют, превращаясь в ледяные глыбы.
— О, Евгения Васильевна, какой сюрприз!
— Добрый вечер, Григорий Егорович.
— Добрый, отчего же нет? А я смотрю, у вас тут семейное чаепитие.
Тяжёлый взгляд капитана скользит по фарфоровым чашкам чая, и я физически ощущаю, как напиток в моей чашке начинает вибрировать, создавая небольшой водоворот.
— Присоединяйтесь, я сейчас поставлю вам прибор. Вы к нам с хорошими новостями?
— Не стоит беспокоиться, меня ещё ждут дела.
Торопов выплёвывает последнюю фразу, брезгливо поджимая губы и смотря куда-то поверх моей головы.
— Я просил вас приехать в участок, Евгения Васильевна, а вы сказали, что вас ждут неотложные дела. Это они и есть? Поход в гости является более важным делом, чем встреча с представителем закона?
Я не успеваю ответить, как тут же в разговор вмешивается Диана Леонидовна, всучив капитану блюдо с эклером.
— Не ругайтесь, капитан. У вас что-то важное?
— Просто хотел вам сообщить, что пособница бандитов наконец-то дала признательные показания, и у меня есть фотографии всех преступников. Двоих уже поймали, ещё одного пока ищем. Вот, хотел, чтобы и Евгения Васильевна, и Антон Михайлович посмотрели на фото. А у вас тут посиделки, оказывается.
Капитан Торопов достаёт из внутреннего кармана своей тёмно-синей парки несколько фотографий, и протягивает их Кожевникову — младшему, не удостоив меня даже взгляда.
— У нас не просто посиделки, у нас — помолвка.
Довольный голос мадам Кожевниковой звоном проносится в тишине гостиной и Торопов с изумлением поднимает левую бровь. Его губы сжимаются в твёрдую линию, и он выдыхает, старательно не смотря мне в глаза.
— Что ж, поздравляю. Очень рад за вас.
Мои щёки горят, а тело дрожит от озноба, как будто я стою абсолютно голая на тридцатиградусном морозе. Делаю рваный вздох, пытаясь выдавить из себя опровержение слов Дианы Леонидовны, но Торопов меня опережает. Он разворачивается к двери, и бросает через плечо.
— Изучите вместе фотографии, жду завтра для опознания и дачи показаний. Всего хорошего.
Подскакиваю со стула, но тут же, оказываюсь остановленной хозяйкой дома.
— Сиди, Женечка, я сама провожу капитана. Посмотрите с Тошей фото бандитов, а потом обговорим дату свадьбы.
Я плюхаюсь на стул. Нет, нельзя сейчас устраивать сцен, бежать за Тороповым, извиняться. Сначала нужно решить всё здесь и сейчас, в этой гостиной. И только потом — двигаться дальше.
Глава 25
— Итак, Женечка, давай поговорим о свадьбе.
— Простите.
Я опускаю взгляд в стол, отчаянно считая лепестки у нарисованного на ткани цветка, и пытаюсь успокоить трепещущее сердце.