— Нет-нет, на моего друга напали какие-то бандиты, но он жив, я уже вызвала медиков. Мерзавцы убежали в том направлении. Ты никого не заметила?
Я тыкаю пальцем правой руки, на которой всё ещё красуется обручальное кольцо, в конец арки, и выжидательно смотрю на подростка. Но девочка молчаливо качает головой, и указывает варежкой в темноту:
— Тётя, вон там что-то лежит.
Потом она с силой дёргает за поводок, пытаясь оттащить заинтересованную псину от лежащего на земле красавчика.
— Фу, Барон, нельзя! Этот дядя — весь в крови! Если ты сейчас измажешься, я не буду тебя мыть!
Я в недоумении смотрю на девочку, оттаскивающую пса. Подросток не испугался, не завопил дурниной, не убежал. Нет. Девочка преспокойно стояла рядом со мной, смотря на раненого незнакомого человека с абсолютно безразличным выражением лица.
Да даже сейчас я, взрослая двадцатишестилетняя тётка, вопила дурниной и выла, как побитая собака, не в силах подойти к пострадавшему бизнесмену, до одури боясь увидеть стеклянные неживые глаза, а эта девочка — совершенно спокойно выдувает пузыри из жвачки, стоя в шаге от тела.
А что бы сделала я в её возрасте? Наверняка, убежала бы сломя голову, зарылась бы дома с головой под одеяло и долго плакала. Почему нынешняя молодёжь такая чёрствая?
— Это опасный район? Ты здесь живёшь?
— Да, в соседнем доме. Район как район. Но бандиты тут не живут, я не слышала. А где сейчас безопасно? Я пойду, до свидания.
Подросток разворачивается на каблуках и спокойно идёт к выходу из арки, таща здоровенную собачищу за собой. В моей голове шевельнулась какая-то важная мысль, но я тут же, постаралась спрятать её поглубже, направившись к тому месту, что указала девочка.
Подбираю разбросанные рядом с мужчиной предметы — паспорт и наручные часы, которые бандиты, видимо в спешке, обронили. Ведь я отчётливо видела момент, когда бизнесмен снимал свои часы с руки. Убираю в карман — отдам мужчине потом, когда он придёт в себя. А я очень надеюсь, что красавчик выкарабкается. Вон он, какой молодой, самодостаточный, холостой — ему ещё жить да жить.
Вглядываюсь в совершенное лицо бизнесмена, которое вылепила мать-природа, и вздыхаю. Конечно, мне бы хотелось сейчас находиться с ним рядом в совершенно иной ситуации, но это лирика.
Кстати, как хоть его зовут? Точно Антон?
Открываю бордовую книжечку и впериваюсь взглядом в фотографию. Вот неправду говорят, что у всех людей в паспортах ужасающие фотографии, не похожие на реальность. В документе бизнесмена он был похож на греческого Бога Аполлона, сошедшего с небес на грешную землю — до того красив.
— Антон Михайлович Кожевников. Родился в городе Санкт-Петербург, десятого сентября. О, да ему тридцать два года!
Перелистываю странички, и нахожу чистый лист без единой отметки с надписью «семейное положение». Значит, он впервые сегодня решился вступить в брак, и что-то в итоге пошло не так.
А может, он просто выбрал не ту невесту?
Смотрю на лист прописки, пытаясь запомнить адрес красавца, куда, в случае чего, прислать его вещи, как тут до моего уха доносится медицинская сирена, с каждой секундой приближаясь всё ближе и ближе к арке.
Подскакиваю на ноги, выжидательно озираясь. Ну, где же медики? Антон, по всей видимости, потерял много крови — вон, какое бледное у него лицо, сравнялось по цвету с промёрзлой землёй, на которой он лежит.
Ещё пара минут — и карета «Скорой помощи» заезжает в арку, останавливаясь прямо передо мной воя и мигая маячками. Ох, слава Богу!
— Что тут у вас?
— Нападение. Какая-то банда. Обокрали ещё.
Полная врачиха в засаленном пуховике окидывает меня грозным взглядом, оценивая манто, в которое я укуталась, чтобы не замёрзнуть напрочь, и спрашивает, следя, как шофёр и медсестра аккуратно кладут пострадавшего на носилки.
— А вы кто?
— Его девушка.
— С нами поедете, девушка. Полиции показания дадите.
Запрыгиваю в автомобиль, садясь на жёсткое сидение, и хватаю Антона за ледяную ладонь. Отчего мне пришло в голову назваться его девушкой — сама не знаю. Но, язык мой — враг мой, ляпнула не подумав. Просто хотела чем-то ещё помочь этому красавчику, на которого я полгода уже пускаю слюни. Авось, и он на меня посмотрит другими глазами после того, как ему объявят, что именно я спасла ему жизнь.
Включается сирена, и автомобиль несётся по улицам вечернего города, объезжая всевозможные пробки. Я нежно вздыхаю, смотря на бледное до синевы лицо красавчика, и аккуратно дотрагиваюсь до его ладони своими дрожащими от волнения пальцами.