— Приду, — просто ответила Яна. — Если позовёшь.
— Уже позвал, — Антон усмехнулся. — А ты? Помнится, ходила в музыкальную школу?
— Я без особых талантов, просто человек, — смутилась Яна. — Музыкалку окончила, точнее, меня "дожали". Пыталась бунтовать, прогуливала очень много, осталась на второй год. Но мама всегда говорила, что нельзя бросать начатое. Может, она и права, — Яна пожала плечами.
— Говоришь, талантов нет, а торты?
— Это хобби, какой там талант, — улыбнулась Яна.
Ей очень нравилось, как они сидят и просто болтают на безопасные темы, и так хорошо, спокойно, так бы сидела с ним и слушала его целую вечность. Странно, Яне всегда казалось, что даже если люди когда-то были очень близки, но потом долгое время не виделись, то им сложно найти общие темы, вернуться к прежнему общению. Почему-то с Антоном эта уверенность не работала. Возможно, это субъективное ощущение, а он вовсе не чувствует ничего подобного. Но он всё сидел рядом и будто не собирался уходить.
Раздались шаги, голоса, и на веранду зашли Наташка с Женей, тоже попить. Оба разгоряченные, оживленные.
— Баня — просто супер! Надо тоже строить, наверно! — бодро сказал Женя. — Лет на пятнадцать помолодел.
"Оно и видно", — подумала Яна, глядя в их счастливые, ошалелые лица.
У Наташки на шее недвусмысленно красовалось весьма красноречивое пятно. Яна с Антоном тайком переглянулись, обменявшись понимающими взглядами. Антон закусил нижнюю губу; это было знакомо Яне, он всегда так делал раньше, когда боялся рассмеяться или слишком разулыбаться. Надо же, они вернулись и к пониманию друг друга без слов.
— Отцу скажи про баню, — ответил Антон Жене, — он будет счастлив.
— Ты меня обещал по поводу программы проконсультировать, — вспомнил Женя.
— Пойдём, — Антон поднялся и едва заметно кивнул Яне.
Мужчины удалились.
— Воркуете, — Наташа, скорее, не спрашивала, а констатировала факт.
— Мы-то просто говорили, — рассмеялась Яна, — а ты себя в зеркало видела, Соколова? — продолжила она почти шёпотом.
— А что?
— У тебя "засос" на шее, — тихо пояснила Яна.
— Блиииин! — Наташа инстинктивно прикрыла руками шею. — Почему Женя ничего мне не сказал? Ну он у меня получит! Пойду переодеваться, — Наташка тоже ушла, и Яна в тишине закончила накрывать на стол. Овощи были уложены очень красиво.
Ужин прошёл прекрасно. Во всём чувствовалось спокойствие и умиротворение. Яна с удивлением подумала, что приехала лишь вчера — столько всего произошло с тех пор. Завтра предстоит помочь Ленке с переездом; хотя они уже почти всё собрали.
В двенадцатом часу, когда Настя и Серёжа уже начали "клевать носом" от усталости, Соколовы уехали. Их провожали все вместе; Серёжа долго жал Антону руку. Когда Соколовы уехали, Антон, сославшись на усталость, ушёл спать. Яна загрустила было, но потом мысленно одернула себя: "А на что ты рассчитывала, собственно? Ты его девушку видела?".
На улице стало темно, но Яна знала, что через пару часов уже будет рассвет. Белые ночи. А сейчас где-то пел сверчок, светлячки прорезали воздух. Ленка с Никитой тоже ушли спать. Яна помогла Светлане Михайловне и Аркадию Семёновичу всё убрать после ужина, и тоже откланялась, пожелав спокойной ночи.
Тихонько закрыв санузел на шпингалет со стороны соседей, Яна встала под душ. Интересная система, вполне себе советская. Когда-то давно они были с мамой и сестрой в доме отдыха, жили там в деревянном "коттедже", и там был точно такой санузел на обе половины.
"С той лишь разницей, что тогда соседями были две милые старушки, родные сёстры", — мысленно усмехнулась Яна.
Подставив лицо под струи тёплой воды, она вспоминала все события этих двух дней. Она поняла, что была по-настоящему счастлива, жила полной, насыщенной жизнью впервые за долгое время. Мысль о том, не является ли основной причиной счастья человек, спящий за стеной, "сосед", Яна пыталась отогнать. Она слишком размечталась и расслабилась, а он несвободен.
Яна тщательно вытерла волосы, надела пижаму и потянула шпингалет. В ту же секунду дверь подалась вперёд, Антон зашёл, закрыл шпингалет, схватил Яну за плечи, и через секунду они были в её комнате. Яна даже пикнуть не успела от неожиданности и изумления. Хорошо, что лампа выключена, хотя уже всё видно в слабом предутреннем свете.
— Как ты долго, я заждался, — горячо прошептал Антон, прижал Яну к себе, и начал её целовать.
Проваливаясь в сладкое забытье, она успела лишь отметить краем сознания, что из одежды на нем только пижамные брюки. Дальше Яна наблюдала и чувствовала словно со стороны, потому что женщина, вцепившаяся в плечи Антона, яростно отвечавшая на его поцелуи и на все его движения, — это была не она. Она не могла быть такой, никогда не была, не умела.