Он ведь мог не реагировать, отстраниться, оттолкнуть. Но сделал всё совершенно наоборот. Я чувствовала бедром его желание.
Дышать тяжело, горло спирает, а внутри горит и давит. Душно… Жадно хватают ртом воздух.
Прислоняюсь к дереву и пытаюсь успокоить ритм сердца. Не получается.
Стекаю вниз по стволу на траву, она сырая и прохладная от росы. По коже пробегают мурашки. Хватаюсь за голову и застываю в этом положении.
Вот я дел натворила! Как в глаза ему теперь смотреть?!
Твою мать!
Отрываю руки от головы.
Птицы…
Там кто-то был?..
А если нас сняли? Если тот, кто там был, скинет фотки или видео в интернет?
Пипец!
Его ж с работы попрут. Родители меня убьют — отец так точно.
С трудом поднимаюсь и плетусь в корпус. По дороге молю бога, чтобы не пересечься с Гордеем. Он меня услышал, на пути не попалось ни души.
Все спят. Подкрадываюсь к своей кровати, так, чтобы никого не разбудить, но Макарова, которая спит на соседней койке всё равно просыпается. Заспанными глазами смотрит на часы.
— Макс, — шепотом. — Ты только пришла? Где ты была так долго? Уже светло. Солнце вот-вот встанет.
— Нигде. На реке купалась, — это, в общем-то, правда. — Спи!
— Одна? — поднимается на локтях.
— Одна…
Снимаю мокрую одежду, быстро надеваю сухую футболку и шорты от пижамы, забираюсь под одеяло с головой.
Сон приходит не сразу.
В голове раз за разом прокручиваю случившееся, а до подъёма пара часов.
Я не смогу больше рядом с ним находиться. Утром позвоню матери, попрошу, чтобы забрала меня отсюда.
Впервые за долгое время стыдно за свой поступок.
Просыпаюсь от оглушительного свиста в ухо. Подпрыгиваю с кровати и встаю в стойку, готовая всечь нарушителю тишины.
Вокруг хихиканье.
— Долго спишь, Макс, — смотрит на меня мой " мучитель", упираясь руками в бока.
Вокруг собрался весь отряд. Стоят и смотрят, как я спросонья непонятливо хлопаю глазёнками, пытаясь собрать мысли и внимание в кучу.
— Я же могла и с ноги…
— Не бойся, я умею ставить блок, — ухмыляется Гордей Петрович.
Сволочь, ведёт себя так, как будто ночью ничего не было.
Чего удивляться, я у него не первая и не последняя. Популярностью у девушек точно пользуется, а он ими. Не хочется встать в один ряд с такими.
— На зарядку быстро! — приказывает мне. — Вас это тоже касается! — рявкает на остальных.
Осматриваюсь кругом. Все тихонько смеются или лыбятся.
Черти!
Могли бы и толкнуть, когда он пришёл. А они просто наблюдали. Хотели увидеть меня в унизительном положении?
Мол, не такая ты и крутая.
Взгляд падает на Селезнёву. На её лице странная ухмылка.
— Чё тебе, пернатая? — делаю в её сторону выпад.
— Ни-че-го, — тянет.
Но противная усмешка с лица так и не пропала.
Через пять минут мы на площадке. Вожатый гоняет, как зверь. Мне достаётся больше всех. Я думала, что не смогу смотреть на него, а нет. Готова взглядом его порвать, как Тузик грелку.
Макс, выше ноги! Макс, шевели задницей! Макс то, Макс сё. Ааа!
Ещё и голова болит. Время от времени подкатывает к горлу тошнота. Останавливаюсь и делаю глубокие вдохи. Помогает, но ненадолго.
— Макс, не тормози! — очередной свисток в спину.
Сжимаю от злости кулаки. Врезать бы этому Гордею… Петровичу по самодовольной роже, подправить красивый фэйс.
Опять свисток.
Делаю несколько вдохов и выдохов. Внутри злость. Надо успокоиться.
Ещё бег вокруг лагеря. Да твою же!
Перед финишем мне сводит желудок, останавливаюсь у ближайшего дерева. Меня выворачивает наизнанку. Голова кружится, а тело покрывается холодным и липким потом.
Я последняя. Впервые. Всегда была впереди, а сегодня в жопе. Все уже разошлись, остались только трое таких же задохликов как я, и Гордей.
— Держи, — подаёт мне бутылку с водой и достаёт из кармана две таблетки аспирина.
Смотрю на него снизу вверх, загибаясь у берёзы. Таблетки? Специально взял?
— Специально, — прочитал в моих глазах немой вопрос. — Знал, что у тебя похмелье будет.
— Спасибо! — лепечу еле слышно, сил просто нет.
— Можешь выспаться до обеда, толку от тебя сейчас всё равно мало. Но в следующий раз я тебя покрывать не буду, — возвращается к остальным, подгоняя их на завтрак.
Обед я тоже проспала. Никто не попытался меня разбудить, всем здоровье дороже.
— Ну, ты даёшь, Макс! Так долго подушку топтать, — подкалывает Кирюха.
В голове присутствует лёгкий послепохмельный туман, но головной боли больше нет.