— А я, в общем-то, не по этому поводу, — замешкался.
— Опять про свой кружок ботаников? Я уже сказала — не нуждаюсь.
— Нет, не поэтому. Хочу тебя в парк на праздник пригласить.
— Праздник? — в недоумении.
— Да, сегодня день города.
— В курсе, отец говорил. Неа, я с тобой не пойду. Я болею, — нахожу весомую причину.
— Пять минут назад ты сказала, что хорошо себя чувствуешь. Так что не ври.
Открываю рот, чтобы ещё сказать одну отмазку, но он опережает:
— И мама твоя согласна.
— Быстро вы спелись… Как ты себе нас там представляешь? Весь город будет, знакомые, коллеги твои. Не боишься?
— Не боюсь, — присаживается рядом на корточки и заправляет волосы мне за ухо. — У нас есть стопудовое алиби — наши семьи дружат. Мы вышли погулять как друзья.
— А потом ты меня в машине опять облапаешь…
— Это предложение?
— Предположение, — поправочка.
— Я постараюсь себя сдерживать и не приставать к больной девушке. Ты неделю дома сидишь, тебе свежий воздух нужен, — ещё одна попытка уговорить.
— Ладно… — передумываю.
— То есть — ты согласна?
— Да.
— Отлично. Переодевайся, я тебя жду.
Киваю головой, как китайский болванчик. Он выходит, а я начинаю внутренне паниковать по поводу того, что надеть. Что-то подлиннее, чтоб, если и задерётся, не было видно живота. Опять у него в голове перемкнут провода и что мне потом делать?! Дважды я отбрыкалась, не факт получится ли третий.
На глаза попадается голубой спортивный костюм с длинной свободной кофтой, почти по колено.
— То, что надо.
Белые новые кроссовки, которые привёз из Милана отец, когда возил свою швабру на шопинг. Маму он так не баловал. Да она и не требовала ничего от него. Просто любила… И сейчас любит, не смотря ни на что.
— Сима, ну что это за наряд? — не оценивает мой лук мать, когда вхожу в гостиную. — Ты на праздник собралась, а не на пробежку.
— А мне нравится, — поддерживает Гордей. — Макс идёт голубой цвет.
— Всё? Оценили? Можем идти? — грублю в ответ.
— Хорошо погулять, — провожает нас родительница, махая ручкой.
Ой, мам, не надо! Ты нам ещё гостинцы в узелок собери.
— Пафосно, — окидываю взглядом Порше, на котором приехал Калинин. — Мазда твоя где?
— В ремонте… Мне три дня назад один придурок в зад въехал. Пришлось у отца тачку одолжить на время.
— Печально, — запрыгиваю в салон через верх. — Что? Так же проще, — оправдываюсь на недовольный взор Гордея.
— Двери есть. Правила точно не для тебя, — качает головой и заводит машину.
Всего десять минут и мы возле парка ищем свободное место на стоянке. Нашли, только теперь от него до места праздника квартал пешком топать.
Людей-то сколько! Все куда-то идут, бегут, кричат. Дети с шариками, мыльными пузырями, игрушками.
— Хочешь мороженое? — подошёл к продавщице Калинин.
— Да, фисташковое, — кручусь на месте, выискивая знакомые лица.
Слава Богу, никого не замечаю.
— Держи, — подаёт мне рожок. — А тебе можно? — отнимает руку назад.
— Это миф, что нельзя его есть, если у тебя простуда, — отбираю свою порцию.
Улыбается и наблюдает, как я зубами разрываю неподдающуюся обёртку.
Мы медленно бок о бок идём в глубь парка, где проходят все мероприятия.
— Значит, ты не удержалась… — начал Гордей.
— Ты о чём?
— О книгах. Я видел, как ты читала одну.
— Вообще-то не одну, это была девятая.
— Ого. Шустрая, — удивляется.
— Телевизор смотреть я не люблю, интернет надоел. Вот и читала…
— Понравилось?
— Местами…
— Какие сделала выводы?
— Бабы — дуры. Одна Баби поступила верно, бросив парня ради своих принципов.
Он залился смехом, чуть не подавившись мороженым.
— Что не так? — искренне не понимала.
— По-твоему жить с нелюбимым человеком — это предел мечтаний?
— Предел мечтаний — это свобода…
— Какая же ты ещё глупая, — продолжил смеяться.
— Что тогда к такой тупой пристал? Искал бы себе поумнее и поопытнее, — съязвила.
— Не хочу я такую. Мне ты нравишься, — с теплотой в глазах.
— Договор был, что ты будешь сдерживать себя, — напоминаю.
— Не думал, что он распространяется на слова. Там вроде мелькало — не лапать, — косится на меня с хитринкой в глазах.
— Теперь я запрещаю все поползновения в мою сторону.
— Тогда я не гарантирую исполнения первых договорённостей, — забирает свои слова обратно.
— Эй, что здесь началось?! — останавливаю его, дёрнув за рукав куртки.
— Ты меняешь правила на ходу, а это нечестно. Следовательно, я могу менять свои.