Как идиотка два часа мерила вещи в магазине, хотела ему сюрприз сделать, а это он "подарочком" одарил. Купила костюм в стиле школьниц из аниме: рубашка с галстуком, юбка в клетку и чёрные гольфы. Нахрена? Чтобы зайти перекусить в любимое кафе, а там Калинин с бывшей девушкой милуется? Мудак чёртов!
— Тебя домой? — спрашиваю, не поворачиваясь к Линке.
— Нет… К Лаврову отвези, мы с ним химию собирались вместе учить.
— Хорошо не анатомию. Или физику: силу трения, — усмехаясь, а сама смотрю в боковое зеркало, чтобы Калинин следом не ехал.
Пусто.
— Не надо так, Макс. Мы иногда на эмоциях придумываем себе то, чего на самом деле нет, — печально.
— Я ничего не придумываю. Бывшая возлюбленная, свидание в кафе, держатся за руки. Что ты подумаешь первым делом? — смотрю на неё требовательно.
— Не знаю… — увиливает от ответа.
Но по глазам вижу, что она подумала.
— Л — логика, верно же? — лыблюсь, как ненормальная.
— Думаю, стоит его выслушать…
— А зачем? Услышать ложь? Мне не надо. Он уже навешал лапши на уши про любовь. А я, дура, повелась. Хватит! Наелась.
— Макс, ты часто действуешь, не думая головой, только на голых чувствах. Сейчас включи разум. Зачем Калинину бежать к бывшей, если у него есть ты? Он за тебя чуть в тюрьму не сел, — снова попытка убедить меня в неправильности моих суждений.
— Лина, парням нужен секс, — торможу у дома Лаврова. — Если в одном месте его нет, он будет искать в другом.
И да, Лина, это намёк. Очень жирный намёк на то, что напрасно ты с Лавриком время проводишь, он уже две недели потрахивает другую. Инну из секции гимнастики. Но ты не понимаешь, и, слава Богу. А открывать глаза на измены друга — предать обоих. Моя хата с краю — разбирайтесь сами. Мне бы свои проблемы решить.
Макарова остается у подъезда Кирилла, а я топлю за город. Плевать, что уже вот-вот сядет солнце и станет темно. Мне воздух нужен, пространство орнуть на вселенную.
Бросаю машину где-то посреди сельской дороги, пробираюсь сквозь заросли сухой полыни и репейника, сдирая и царапая кожу на руках и голых щиколотках. А потом ору что есть мочи. Это психологический приём, мама говорит, что помогает.
Нет, мам, нихрена не помогает… Горит, давит и рвёт изнутри всё также. А ещё холодно ужасно. И мокро. Я стою в какой-то луже с ледяной водой, промочив кроссовки насквозь.
Сколько я там простояла не знаю, вернуться в машину меня заставил дождь и окоченевшие ноги. Завтра ты точно опять заболеешь. Плевать! Даже лучше, подлую личину Калинина не видеть.
Дома взволнованная мама, на звонки которой я ни разу не ответила, а обещала быть дома ещё час назад.
— Где ты была? — смотрит на меня ошалевшими взглядом.
— Гуляла.
— Где можно так гулять? Ты на себя посмотри! Мокрая, грязная, вся в кожушках.
— Далеко, мам, далеко, — стянула с себя мокрую куртку и сбросила тяжелые от воды кроссовки.
— Ты сдурела, Макс? Опять простыть хочешь?
— Нет, мам, я умереть хочу… Сдохнуть, чтобы никому не мешать…
— Что ещё такое придумала? — испуганно проследовала за мной до ванны. — Дверь не запирай.
— Не волнуйся, не собираюсь я на себя руки накладывать. Он того не стоит, — зашла в ванную и начала раздеваться.
— Ты с Гордеем поссорилась? Бывает… Помиритесь ещё, — пытается успокоить, но голос сильно взволнован.
— Не помиримся. Иди, мам, со мной всё в порядке.
— Сима, не делай глупости, пожалуйста, — умоляет.
Я чувствую в её глазах сейчас слёзы. Меня даже имя не бесит.
— Не волнуйся. Я не для того выжила, чтобы из-за какого-то козла с жизнью кончать. Просто помоюсь и отогреюсь. Приготовь мне чай горячий.
— Хорошо, — всхлипнула за дверью мать.
После того, как смываю с себя грязь, я сажусь на пол в душе, закрываю глаза и так сижу. В голове ни одной мысли. Пустота… Гуляет ветер. Так разве бывает? Если я думаю об этом, значит не так уж и глухо.
Накатывает усталость, до боли в мышцах, даже ломит. А ещё ломит где-то глубоко под рёбрами. Странное чувство, словно кто-то схватил сильно-сильно и давит, при этом выкручивая там что-то.
Так люди ощущают разочарование в любви?
Бабочки в животе точно сдохли. Одна ещё немного трепещется, не веря в произошедшее, но и ей скоро каюк. Дихлофос Калинин сделал своё дело.
— И не ори на меня! — приказываю внутреннему голосу, который не хочет верить в то, что я видела.
Он сомневается. А я нет.
Выйдя из ванной, застаю маму на кухне, а с ней сидит и пьёт чай папа.
— Шустро ты отцу нажаловалась.