Глава 47
— Не волнуйся, не залечу, — почему-то начинаю злиться.
— Я не собираюсь увиливать от ответственности…
Я хочу уйти, убежать, скрыться подальше отсюда. Я чувствую себя слабой, беззащитной и голой. Не ври себе, ты такая и есть. Даже на нём брюки, а я в чём мать родила. Ситуация подбешивает.
Калинин понимает мою неловкость, тянет за полу своё пальто и накрывает меня.
Он не отпускает. Наоборот, устраивает меня на себе, чтобы мне было удобнее. Гладит… Целует…
— Люблю тебя, — шепчет после очередного поцелуя.
Я не отвечаю на его признание, хоть и люблю этого ненормального больше всего на свете и не знаю, как вытравить это чувство из себя. Я молчу. Долго…
— Макс, о чём ты думаешь? — приподнимает голову за подбородок и заглядывает взволнованно в мои глаза.
— Ни о чём, — поёживаюсь и подтягиваю к себе ноги.
Внизу живота неприятно болит и жжёт. Это плата за то, что я родилась женщиной.
— Прости… Я обещал, не делать этого, пока ты не захочешь…
— Ты думаешь, я бы тебе позволила, если бы не хотела? — приподнялась и села, прикрывшись его пальто.
— Сомневаюсь, — обворожительно улыбнулся, вызывая невероятный трепет внутри. — Держи, — сел, собрал мою одежду и протянул мне. — Холодно.
А мне жарко. До сих пор всё тело горит от его ласки. Даже дрожь не проходит. И она не от холода, это от близости Гордея. Какого черта ты так на меня действуешь? И для чего снова ворвался в мою жизнь? Я только новую пытаюсь построить, без тебя.
Трясущимися руками надеваю на себя бельё. Замечаю кровь на бёдрах. Меня немного подташнивает. Это не боязнь крови, а понимание того, что я потеряла бережно хранимое. Надеть лифчик не получается, я так стесняюсь, что не могу опустить обе руки, которыми прикрываю грудь, и застегнуть крючки.
Сзади раздается усмешка, и Гордей помогает справиться с застёжкой. Прикасается губами к шее, снова разгоняя по телу мурашки.
— Я уже всё видел, можешь не прятаться, — дорожка из поцелуев от шеи по плечу.
Снизу снова поднимается тёплая волна и разливается по телу, отчего в промежности обостряется боль.
— Не делай так, — отстраняюсь и быстро надеваю кофту.
— Почему? — трётся носом о мои волосы.
— Мне больно… Внизу больно…
Звучит глупо. Какая связь между шеей и животом? Но тут как в анекдоте, горло промочишь — ноги не работают, ноги промочишь — горло болит. А его прикосновения вызывают вибрацию и желание в теле, которое скапливается внизу, вызывая ломоту и болезненные ощущения.
Он не задаёт уточняющих вопрос, просто прижимает к себе. Даже сквозь толстую ткань худи я чувствую жар его тела. Он пьянит и заставляет томно прикрыть глаза. Я тоже скучала, сейчас понимаю это, как никогда. Но наши чувства — что-то нездоровое. Вечная ревность разъедает. Я так не хочу, подобное только разрушает…
Веду плечами, освобождаясь от его тисков.
— Я домой хочу. Мне ванну надо принять… — натягиваю штаны.
Обуваюсь и выдергиваю куртку из-под него. Снег перестал, но завывание ветра всё ещё доносится снаружи. Погода словно кричит, что я совершила огромную ошибку.
— Я приеду завтра, — обхватывает моё лицо и целует губы.
— Не стоит… Ничего не изменилось… Спасибо тебе, ты открыл мне мир других мужчин, — пытаюсь изобразить полное безразличие и задеть словами, а внутри всё разрывается на части.
Делать больно любимому человеку не просто, но я хочу его ранить, чтобы он почувствовал моё состояние в момент, когда я увидела его с девушкой в кафе. И сегодня с Метлой…
Месть? Да… И жестокая. Женская. Мы умеем бить в слабое место.
Калинин меняется. Улыбка сходит с лица, а глаза становятся почти чёрными, в них столько гнева, что меня передёргивает, а по спине ползёт ледяной холод. Но я не отвела взгляда, выдерживаю… Краешек его губ начинает дёргаться от злости, руки сжимаются в кулаки. Из-за выражения его глаз становится страшно.
Больно? Мне было тоже… Но я нашла способ заштопать раненое сердце, мне помогает друг, который своим вниманием и любовью каждый день стежок за стежком исцеляет разорванный на клочки орган. Возможно, когда-нибудь я смогу забыть тебя и полюбить его. А возможно и нет… Но мы с тобой точно не пойдём одним путём.
Я выхожу из машины и словно пьяная, пошатываясь, плетусь к своей. Глаза застилают слёзы.
Какая же я дура! Как могла разрешить минутной слабости перевернуть мой мир с ног на голову? Сейчас я словно возвращаюсь в тот лес, в машину Мерзликина и он делает своё ужасное дело. Чувствую себя гадкой и грязной, будто окунули с головой в засранный унитаз.