Чему здесь радоваться? Мы в отключке. И неизвестно придём ли в сознание.
Я слышу какой-то писк и отворачиваюсь от неё, а когда возвращаю взгляд, то на месте Майи стоит маленькая девочка, лет шести или семи. На ней ярко-голубое платье, а на голове милые хвостики. В руках она держит потрепанного плюшевого медведя. Я видел его на полке в комнате Макс.
Приглядываюсь к девчушке. Темно-карие глаза, длинные ресницы, каштановые волосы. Это Максим, только маленькая. Кажется, я даже видел фотографию в альбоме, где она в таком же платье.
Нет, только не Макс! Почему она здесь?
Страх за неё сжимает душу.
— Тебя Максим зовут? — присаживаюсь перед ней на корточки.
— Ага. А тебя Гордей, — тыкает маленьким пальчиком мне в грудь.
— Откуда ты меня знаешь?
— Я здесь чужих не встречала, только знакомых.
— Почему ты здесь? — сглатываю, скопившуюся от напряжения, слюну.
— Я болею, — улыбается по-детски невинно.
Почему здесь все такие счастливые? Там они страдают. Может быть поэтому? Здесь боли нет…
— Ты маленькая, как так получилось?
— В этом месте ты можешь сам выбирать, каким тебе быть.
— То есть, если я захочу, то смогу стать таким, как ты, маленьким мальчиком?
— Ты уже такой, — громко смеётся.
Я смотрю на неё и вижу, что она выросла. Или я уменьшился? Протягиваю руки вперёд и вижу, что они детские.
— Хочешь поиграть в догонялки? — предлагает мне Макс.
Мы бегаем друг за другом и весело смеёмся. А потом она замирает на месте.
— Смотри, там дверь открылась, — показывает пальчиком в сторону.
— Нет, там ничего Макс, — я не вижу.
— Ну как же? Там солнце, цветы и бабочки. — Глядит, не отрываясь. — Мне надо туда…
Макс делает несколько шагов в сторону своего видения и мне в голову приходит мысль, что она уходит туда навсегда.
Умерла… Как удар наковальни бьёт осознание.
— Нет, Макс! — кидаюсь к ней и пытаюсь схватить двумя руками.
Но она тает, остаётся одна дымка. Я обнимаю воздух. Только мишка падает к моим ногам. Я его поднимаю, а по щекам начинают катиться слёзы.
Я снова взрослый…
Интересно, Макс из прошлого или из будущего? Я должен это узнать, чтобы предотвратить. Но как?
— Макс…
— Опять он какого-то Макса зовёт, — меняет медсестра реанимации повязку на месте шрама от операции.
— Да, он третий день это имя в бреду твердит, — вводит препарат в капельницу вторая.
— Эх, красивый парень, как с обложки. Даже обидно за наш женский род, — поправила на нём одеяло. — Где справедливость?
— С чего ты решила, что он…? У него на лбу не написано, — посмеивается девушка.
— А ты сюда взгляни, — кивает головой в сторону паха Калинина. Он возбуждён. — У тебя есть ещё сомнения? — хихикает.
Глава 52
— А ты настырная, — смотрит на меня сверху вниз главврач больницы.
Я под его кабинетом уже полдня торчу. Каждую трещинку на кафеле пола выучила и все стены обтёрла.
— Так я из спортсменов… А у нас упорство и сила воля в комплект базовых установок входят.
— Не могу я тебя к нему в реанимацию провести, не положено… — делает виноватое лицо.
— Тогда почему такое неравенство? Кому-то можно, а мне нельзя? Если я пожалуюсь? — приподнимаюсь и стараюсь хотя бы в наглости быть выше его, с ростом это не получится, Борис Васильевич высокий.
— Ты меня шантажировать пытаешься, пигалица? — неприятно криво усмехается.
— А это как получится… Почему Ирине Васильевне можно к нему войти, а мне нет?
— Сравнила тоже хуй с пальцем! Она ему мать. А ты?
— Неважно кто я… Может от меня больше пользы будет. — Не обращаю внимания на его мат.
— Возможно… — он вдруг задумывается и проводит рукой по волосам, откидывая чёлку назад.
Калинин уже четыре дня в сознание не приходит. Мама по секрету поделилась, что он время от времени моё имя произносит. Вдруг, услышав мой голос, он очнётся.
— Сиди здесь, я сейчас сделаю пару звонков, и пойдём, — приказным тоном произносит Борис Васильевич.
— У меня есть большой выбор?
Мы идем по каким-то закоулкам больницы. Сплошные коридоры, кабинеты, палаты. Лифт на восьмой этаж. Какого хрена тяжелых пациентов так высоко кладут, а вдруг пожар?!
Вглядываюсь в дядю Калинина, который прислонился к стенке, пока поднимаемся. Он на год старше своей сестры, а выглядит лет на сорок с небольшим. Причёска модная, с короткими висками и длинной чёлкой, зачёсанной назад. Импозантный мужчина…
Вид у него уставший, светло-карие глаза, как у Калинина, стали красными от недосыпа. Он с больницы почти не уходит с момента операции Гордея. Контролирует всё: от укола, до перевязки. Полозов, так его фамилия, сам практикующий кардио-хирург. По должности мог забить на пациентов и перебирать бумажки в кабинете, но он до сих пор оперирует самые сложные случаи.