— Нисколько, — поспешила успокоить ее леди Вейл. — Все, что вы рассказываете, звучит так романтично.
— Видите ли, после возвращения лорда Хоупа… — Беатриса, немного помолчав, сделала над собой усилие и произнесла: — На его долю выпало столько страданий, что он почти полностью переменился. Он стал суровым, строгим и замкнутым. Его заветное желание — вернуть себе графский титул. Больше его ничто не интересует. Он как будто разучился улыбаться, шутить и вообще радоваться жизни.
Леди Вейл вздохнула:
— Мой муж тоже был на той самой войне. Внешне он почти не изменился, но его душевные раны еще не зажили, многое он держит внутри, поверьте мне.
— Но лорд Вейл выглядит и ведет себя иначе, гораздо свободнее, живее. Похоже, он счастлив, разве не так?
— Надеюсь, — просияв, ответила леди Вейл. — Но не забывайте, что мой муж вернулся из колоний на родину семь лет назад, тогда как лорд Хоуп попал домой совсем недавно. Наверное, должно пройти какое-то время, понимаете?
— Я тоже так считаю, — не очень уверенно заметила Беатриса. Все верно, лорд Хоуп еще не свыкся с той жизнью, которую он вел до ухода на войну, но сумеет ли он привыкнуть к ней, стать добрее, мягче, веселее — вот вопрос. Хотя не зря говорят, что время — лучший лекарь. Вдруг Беатриса вспомнила и задала вопрос: — Действительно ли лорд Вейл считает, что лорд Хоуп — предатель и виновник гибели их отряда?
— Что-о?!
Беатриса взглянула на леди Вейл, но та явно выглядела очень удивленной.
— Так сказал лорд Хоуп после того, как ваш муж навестил его на прошлой неделе. Лорд Вейл обвинил его в предательстве — якобы лорд Хоуп заманил их отряд в ловушку возле Спиннер-Фоллз.
— Какая чушь!
— Уверяю вас, это правда. Леди Вейл вздохнула:
— Джентльмены иногда не способны высказаться до конца, честно и откровенно. Они маскируют свои чувства и мысли. Должна признаться, у моего мужа есть недостаток. Несмотря на то, что он любит поговорить, он не умеет слушать и, что еще хуже, слышать человека, с которым он беседует. Но он ни разу не называл при мне лорда Хоупа предателем.
— Правда? — У Беатрисы словно камень с души свалился.
— Да, — уверенно подтвердила леди Вейл. — Но дело в том, что если лорд Хоуп вбил себе в голову, что мой муж ему не верит, то разубедить его будет очень тяжело.
— О, как вы правы! Мужчины иногда так упрямы, просто невероятно! А что, если они так и не поймут друг друга?
Леди Вейл нахмурилась:
— В таком случае они никогда не помирятся, а это означает конец их многолетней дружбе.
— Ужасно! Ведь именно сейчас лорду Хоупу, как никогда, нужна дружеская поддержка, — тихо и с грустью заметила Беатриса.
— Берегитесь! — грозно прорычал Рено. — Жизнь у индейцев начисто отбивает хорошие манеры. Теперь я сразу наношу удар человеку, оскорбившему меня, без всякого предупреждения.
— Разве я вас оскорблял? — возмутился Вейл. — Вы первым ударили меня.
Они стояли едва ли не в центре бального зала и вынуждены были говорить потише, чтобы не привлекать к себе внимания. Из любопытства многие поглядывали в их сторону. Если бы Хоуп, потеряв контроль над собой, сделал какую-нибудь глупость, то его репутация была бы подорвана окончательно.
Холодный пот выступил у него на спине, лицо исказила злобная усмешка, но Рено держал себя в руках.
— Я ударил вас, потому что вы, черт побери, посмели обвинить меня в измене и предательстве.
— Я не обвинял вас.
— Нет, обвиняли.
— Я хотел… — Вейл глубоко вздохнул и опомнился. — Мы ссоримся, словно мальчишки, которые не поделили кусок сладкого пирога.
— Гм… — буркнул Рено. В его душе вдруг шевельнулось давно забытое счастливое детство.
Они замерли, немного помолчали, а вокруг них мерно жужжала толпа.
Вейл беззлобно рассмеялся:
— Помнишь, как мы украли пирожные с клубникой на кухне в доме моего отца?
— Конечно, помню, — подхватил Рено.
— Нас тогда поймали и выпороли, потому что ты решил спрятаться на голубятне. Глупо, не правда ли?
— Ничуть не глупо, — усмехнулся Рено. — Это было здорово придумано, во всем доме не было более надежного и укромного места. Нас никогда бы там не нашли, если бы ты не рассмеялся и не спугнул голубей. Они взлетели и выдали нас.
— Но к тому времени как нас поймали, мы уже успели прикончить пирожные.