Лорд Хоуп рассвирепел, словно волк, почуявший запах крови. Вид у него был угрожающий, дикий. Головорезы, валявшиеся на земле, выглядели более цивилизованно, чем он.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Незадачливые убийцы вскочили с земли, подхватили под руки третьего, раненного в бок, бандита и быстро потащили его через улицу, прямо под носом у проезжавшей мимо повозки с грузом. Хоуп сделал два-три быстрых шага в их сторону, но, опомнившись, остановился и спрятал нож.
Повернувшись к Беатрисе, он с беспокойством взглянул на нее.
— Почему вы не вернулись в дом? — сурово спросил он.
— Что? — Она растерянно смотрела на него.
— Я просил вас вернуться назад. Почему вы не послушались меня?
Сейчас ее больше всего тревожила его рана. Она подняла правую руку, чтобы посмотреть, не опасна ли она, и тут, к обоюдному удивлению, они оба увидели, что вся ее правая рука в крови.
— Беатриса, вы ранены?
Она растерялась от вида собственной крови, но тут перед ее глазами все завертелось, закружилось, и Беатриса потеряла сознание.
Глава 9
— Я принцесса Серенити, — сказала девушка, когда Лонгсуорд опустил ее на землю. — Мой отец — владыка этой страны. Однако в горах, неподалеку отсюда, живет злая ведьма. Она пригрозила отцу, что если он не будет платить ей дань, то она нашлет мор и несчастья на всю его страну. Мой отец выполнял ее волю и исправно платил дань, но в нынешнем году отказался. Колдунья прислала страшного дракона, тот схватил отца и отвел к ведьме. Когда я с отрядом рыцарей устремилась следом, то дракон перебил всех рыцарей и оставил в живых лишь меня одну. — Принцесса Серенити положила ладонь на руку Лонгсуорда: — Если отца не освободить, то завтра утром колдунья убьет его. Вы не поможете мне освободить отца?
Лонгсуорд сначала взглянул на руку принцессы, потом заглянул в ее васильковые глаза и пылко воскликнул:
— Я помогу вам!
История Лонгсуорда— Беатриса! — в ужасе закричал Рено, хотя понимал, что она его не слышит.
Она лежала на ступеньках крыльца, а кровавое пятно на ее правом боку все увеличивалось. Хотя Рено перевидал на своем веку немало ран — солдат с оторванными руками и ногами, разорванные в клочья тела, — он всегда сохранял самообладание, но теперь ему стало страшно… Дрожа от волнения, он подхватил ее, почти невесомую, как ему показалось, на руки. Мокрое от крови платье прилипло к его рукам, и он испугался, не умирает ли она. Неужели он опоздал?
Ее карие глаза смотрели на него, а ее лицо представляло собой мрачную, безжизненную маску, покрытую кровью.
Нет, она не умрет. Он не позволит ей умереть.
Рено ускорил шаги. Куда подевалась ее карета? Надо было убираться отсюда, причем как можно быстрее. Беатрису следовало отвезти домой, ей требовалась срочная помощь. Он быстрым шагом прошел мимо ряда домов и, наконец, увидел карету, стоявшую прямо за углом. Не открывая глаз, Беатриса жалобно застонала. Кучер круглыми от ужаса глазами смотрел на них обоих. Рено залез в карету, не дожидаясь, пока грум откинет ступеньки для входа.
— Трогай! — скомандовал он, и карета рванулась с места.
Рено крепко, но нежно прижимал ее к себе. Лицо Беатрисы стало бледным как, полотно, и на его фоне сразу проступили веснушки. Он откинул с ее лица прядь волос и ненароком испачкал окровавленной рукой ее висок и щеку. Черт побери, надо было проверить, насколько опасна ее рана.
Рено вынул нож и осторожно разрезал им платье, корсет и сорочку — как спереди, так и сзади, от пояса до верха. Откинув в сторону окровавленные части одежды, он внимательно осмотрел рану. Она оказалась небольшой, в длину около двух дюймов; в сущности, это был глубокий порез, но на фоне белоснежной чистой кожи девушки он выглядел уродливым наростом, который хотелось смыть, чтобы вернуть коже ее первозданную чистоту, упругость и нежность.
Убийца метил в него, но промахнулся. Беатриса спасла ему жизнь, прикрыв его своим телом.
Убрав с раны прилипшую к ней одежду, которая останавливала кровь, Рено тем самым вызвал новое кровотечение. Кровь опять полилась тоненькой струйкой, и ему стало страшно.
Он коротко выругался, быстро оторвал от нижней юбки кусок чистой материи, ловко сделал из нее тампон и прижал его к ране. Другой рукой он обхватил ее за плечи и прижал к себе как маленького ребенка. Впрочем, она действительно была еще ребенком.
— Гони! — крикнул он вознице. — Живее!