Она опускается на мою грудь, и мы сидим так, в нашем липком беспорядке до тех пор, пока я не восстанавливаю дыхание, а кровь не приливает обратно к верхней голове. Черт возьми, она так красива. Я вспоминаю, с чего все началось, и благодарен Богу, что девушка оказалась моей соседкой. Мне нужно снова ее поцеловать, даже несмотря на то, что мы оба истощены. Я страстно целую Лили в губы, потому что мне необходимо показать ей все свои чувства.
Фильм, который мы собирались посмотреть, давно забыт. На улице уже темно, я смотрю на часы — почти десять, время ложиться спать. Завтра у нас большой день, надо купить одежду для моей любимой. Может, что-то из моей одежды подойдет ей, но я не уверен. А пока она будет спать в моей одежде или вообще без нее. Второй вариант мне нравится намного больше.
— Трент, что сказал мой отец, когда звонил. Он разве не хотел поговорить со мной? — я слышу боль в ее голосе, но не хочу врать ей.
— Он спросил, может ли поговорить с тобой. Я ответил, что ты в душе и позвонишь ему позже. Хочешь позвонить ему сейчас или подождешь до утра?
— Нет, все хорошо. Я позвоню ему утром, — ее настроение тотчас же пропадает.
— Кролик, не грусти. Должно быть хорошее объяснение тому, что, черт возьми, сегодня произошло. Газовщик мог напортачить или из-за морозов трубы пришли в негодность. Давай ты выпьешь «Ибупрофен», и пойдем спать. Ты должна отдыхать, вместо того, чтобы напрашиваться на мой член весь день, — она обиженно выпячивает губы, и я держусь из последних сил, чтобы не трахнуть ее.
Мне хочется врезать ее отцу, ведь он должен сейчас колотить в мою дверь, чтобы убедиться, что Лили в порядке. Не то чтобы я впустил этого мудака, но она должна чувствовать, что ее жизнь важна для него. Но Лили важна для меня. Даже если предположить, что отец не любит ее — или не так сильно, как должен любить настоящий, любящий отец — я знаю, что отдам ей всю свою любовь. Я беру Лили на руки и укладываю в кровать, наплевав на то, что мы липкие. Не хочу, чтобы завтра она была словно выжатый лимон, потому что собираюсь трахнуть ее киску. Так что в душ сходим утром.
Я даю ей таблетки, и она принимает их без всяких возражений. Ранее Лили говорила мне, что не нуждается в них, что болит не так уж и сильно, но я знаю, она просто пыталась казаться стойкой.
Девушка прижимается спиной к моей груди, и я жду, когда она уснет. Мне необходимо закончить с кое-какими делами, но я не хочу, чтобы Лили услышала. Как только она уснет, я смогу подумать над возможными причинами взрыва. Лили отключилась уже через десять минут, но покидать ее так тяжело, она такая славная. Я не хочу уходить, но мне нужно найти хоть какие-то ответы.
Я иду в свой кабинет и закрываю дверь, ведь мне не хочется, чтоб она неожиданно вошла сюда. Мой первый звонок Дону. Я должен узнать, что на данный момент им известно о взрыве.
— Дон, привет, я знаю, что поздно, но мне нужно узнать, связался ли ты с ее родителями?
— Да, связался, — он кажется сбит с толку моим вопросом.
— Они хоть спрашивали о ней?
— В двух словах, но только после того, как я упомянул, что она жива. Что за вопрос? Она разве не разговаривала еще с ними?
— Они не говорили с ней, но звонили мне, три часа назад.
— Я говорил с ними около восьми часов назад.
Я безумно злюсь. Тот кусок дерьма солгал мне. Я знал, что ему было почти все равно на свою дочь, но и представить себе не мог, что он вешает лапшу мне на уши разговорами о том, что он узнал о взрыве недавно.
— И какого хрена они тянули со звонком? Тот мудак соврал мне, когда позвонил. Он сказал, что они не знали о пожаре до тех пор, пока не вышли из кино.
— Мне жаль, Трент. Я не знаю, что сказать, но если они так реагируют на взрыв, который почти убил их дочь, то я бы посоветовал ей выкинуть случившееся из головы и двигаться дальше.
— Спасибо, Дон. Она так и поступит. Дьявол, из-за их равнодушия я начинаю думать, что они хотели ее смерти в том пожаре.
— Как только узнаем причину взрыва, мы будем знать, причастны ли они.