Она долго пропадала в ванной, потом вышла из нее в тунике из банного полотенца. Марк сервировал журнальный столик в комнате, открыл бутылку местного, очень вкусного шампанского, разложил красиво фрукты. Но девушка кисло скривилась, глянув на бутылку. Вид у нее был такой, что Марк не удивился бы, если б она снова закрылась в туалете. Но нет, Настя без всякого стеснения сорвала с себя полотенце и сразу нырнула в постель под одеяло.
В ее глазах уже не было шального блеска, не изнывала она от вожделения. Впрочем, Марку было все равно. Плохо ей или нет, но деньги свои она попросит. Пусть их отрабатывает.
Она обреченно посмотрела, как он снимает рубашку, и повернулась к нему спиной. Дескать, делай что хочешь: никуда ведь от тебя не денешься. Когда он сбросил брюки, она торопливо переместилась к стенке, но к нему так и не повернулась.
Парень лег рядом, откинул простыню, обнажая волнующую линию ее тела – шея, плечо, талия, бедро.
– Мне холодно, – поежилась она.
Но слишком красивым казалось ее тело, чтобы на него не смотреть. И все-таки Марк укрыл девушку. И сам забрался под одеяло. Плотно прижался к ней, ладонью накрыл ее полновесную, тугую грудь, приласкал ягодку соска, чувствуя, как она твердеет под его пальцами.
– Ты нахал, – прошептала Настя.
– Ну и что?
– Наглый как танк!
– Броня крепка, и танки наши быстры.
– Крепка у него броня...
Ее тело напряглось в тревожном ожидании, но Марк заставил ее расслабиться. Он с удовольствием гладил и ласкал ее стройное тело, пробовал его на вкус, чувствуя, как мало-помалу оно раскрывается навстречу мужскому желанию.
Недомогание и лень оставили ее, она порывисто легла на спину и с улыбкой великой блудницы притянула Марка к себе.
После она лежала будто неживая, а он льнул к ней, ластился. Никогда у него еще не было столь желанной женщины, как эта.
Настя принимала его ласки, но никак не реагировала на них. Кажется, приятная усталость усыпила ее. Она заснула крепко и безмятежно, и, судя по блаженной улыбке, ей снился хороший сон.
Возможно, девушка притворялась. Ведь она же проститутка, и принцип у нее такой же, как у солдата, который спит, а служба идет. За каждый час, проведенный с ней в постели, Марк должен будет заплатить. Но ему так не хотелось расставаться с ней... Пусть она будет с ним до утра. И не страшно, что это будет стоить ему еще сотню-другую долларов.
2
Ночь нежна, если нет опасности. И ночь страшна, если над головой завис дамоклов меч. Но страх уже давно вошел в привычку. И даже появился карточный азарт. Когда смерть придет, будет ли под рукой козырь, чтобы побить ее?
Мужчина в шелковом стеганом халате зажег сигару, наполнил рот крепким ароматным дымом. В этом тоже был элемент игры. Балюстрада не сплошная, и в зазор между мраморными столбиками запросто может влететь снайперская пуля. Правда, киллеру стрелять неоткуда. Терраса выходила на охраняемый задний двор, дальняя сторона забора хоть и не очень высокая, но за ней море, и не видно ни одного судна поблизости. Разве что враги могли нанять боевого пловца, который, в акваланге вынырнув из воды, наводит сейчас на цель подводную винтовку. Такое возможно, но только теоретически. Снайперу нужно как минимум устойчивое положение, чтобы послать пулю на километр-полтора. К тому же он должен быть мастером очень высокого уровня, чтобы с такого расстояния сделать убойный выстрел. Да и винтовка должна обладать при этом небольшим весом, отменной мощностью и ювелирной точностью, но таких в природе не существует. На террасе темно, и огонек сигары – единственный источник света. Какой-никакой, а ориентир для снайпера.
Но забор вокруг дома уже достраивается вверх, очень скоро терраса перестанет быть опасной зоной.
Кирилл Дмитриевич Каховцев имел все основания опасаться за свою жизнь. В Теплогорске оставались только две серьезные силы, способные целиком и полностью контролировать большой портовый город. Одну представлял он, другую – его непримиримый соперник Карен Южак. Когда-то враждующие стороны могли договариваться, но лимит доверия уже исчерпан. Более того, это вопрос жизни и смерти. Или городом будет владеть кто-то один, или официальная власть и милиция сотрут в порошок и тех и других. Городской мэр уже научился играть на противоречиях враждующих мафий, и милицейское начальство все чаще ставит им подножки. Нет, не забывают они, из чьих рук кормятся, но беда в том, что группировки две, а должна быть одна.
Одним словом, ситуация очень серьезная, и лозунг предельно категоричен. «Карфаген должен быть разрушен!» И точка. Каховцев уже выдвинул вперед застрельщиков, но и враг не дремлет.