— Да, — спокойно произнес я и посмотрел на хитро-улыбающегося Ланда, — о ней.
— Ведьме повезло, — понимающе хмыкнул друг. — Не взбесись ты после разговора с Гондом, девчонка уже была бы мертва.
Я промолчал. Что можно ответить на правду? Представил, как лежало бы хрупкое тело на священном алтаре Туманной долины. Как отражались бы мирно проплывающие облака в неподвижно-стеклянных глазах, как приоткрылись нежные розовые губы, отпуская последний тихий выдох. И забвение…
— Какое искушение, — прошептал я, вспоминая эти мягкие губы без следа косметики.
Ланд понимающе кивнул и похлопал меня по плечу:
— Что делать-то теперь будешь? Может, зажарим ведьму на десерт? — Широко улыбнулся и подмигнул: — Ну или пожарим! Вдвоем или по очереди… Она с виду ничего так, аппетитная!
— Она моя невеста, Гонд, — прошипел я. Злость захлестнула мгновенно, в голове зашумело так же, как при том самом разговоре с кузеном. — Не смей даже думать о ней!
Друг переменился в лице и выставил руки:
— Нечего на меня смотреть разноцветными брызгами, я же пошутил! О небо! Да ты действительно спятил, друг, уже и шуток не понимаешь… — Хитро скривился: — Смотри, поверю, что она тебе действительно нравится!
Прикрыл веки и постарался успокоиться: ну и что со мной? Неужели наплывающая бесформенная тень грядущего лишила самообладания? Или возможный скорый конец моего жизненного полета разрушил условные стены клетки под названием «приличия»?
А вот вырез на уродливом землисто-коричневом платье ведьмы открывал неприличный, но приятный вид. Сглотнул при воспоминании о нежной жемчужно-перламутровой коже, сужающейся полоской манящее декольте, тонкую цепочку, скользнувшую в очаровательную ложбинку. Приятно-болезненное тянущее чувство внизу живота возникло снова, как тогда, когда прижимал девчонку к стене, и я невольно облизал губы.
Уже неделя, как я обручен, но с того разговора мы с Ари не виделись. Я исправно опаздывал на занятия, да уходил раньше всех, чтобы так оно и продолжалось. Не хотелось видеть в лазурных глазах испепеляющую ненависть. Впрочем, ведьма и сама не искала встреч. Но рано или поздно она решится, или я в ней сильно ошибся. Если так, то лучше было позволить Гонду принести жертву… Может, зря я подарил ей кольцо? Шагнул в бездну, но забыл раскрыть крылья?
— Кунд, — позвал Гонд, и я вопросительно посмотрел на него: друг облегченно вздохнул и широко улыбнулся: — Сейчас практика. Пойдем скорее! Ветер собьет с твоих крыльев пыль земных забот, а небо рассеет все тени сомнений. Только мы и безудержный простор!
Судорожно вдохнул, — полетать захотелось зверски! — и решительно поднялся.
Я прилипла к холодному гладкому стеклу, не отрывая взгляда от юркого кувыркающегося в небе дракона. Аквамариновые чешуйки сверкали на солнце, слепили глаза до такой степени, что временами крылатый ящер сливался бы с лазурным небом, но скрыться полностью не мог из-за темно-лазуритового гребня, извивающегося, словно разъяренный змей.
— Он великолепен, — прошептала Диги. — Как же тебе повезло…
Я повернулась к подруге и поджала губы. Да, великолепен. Так же, как потрясающей красоты дракенна, чьи пушистые ярко-медовые тычинки источают умопомрачительный сладко-амбровый аромат, а нежнейшие кроваво-лимонные лепестки скрывают смертоносные цветы. От яда этих невероятных созданий природы умирают романтики, которые польстились на внешнюю привлекательность…
Я готова сорвать колюче — ядовитый стебель, но только если буду знать, что смерть не напрасна, что гибель моих прекрасных любящих родителей, — отца, который нес лишь исцеление, и матери, которая ни разу в жизни и таракана не обидела, — будет отомщена!
— Да, — сурово ответила я. — Он великолепен!
Подруга виновато покосилась и легко улыбнулась:
— Ты же не будешь ревновать? Я любуюсь Ро Кундом как совершенным творением природы, а не как мужчиной… Хотя, признаюсь, он часто мне снится.
Диги прикусила губу и, опустив глаза, слегка покраснела. Я лишь покачала головой: