Она нашла Даниэля сидящим на диване. Положив ноги на журнальный столик, он смотрел футбол.
— Эй! — окликнула она, давая ему знать, что вошла.
Он выключил телевизор и опустил ноги на пол:
— Где Габи?
Пенни медленно обошла диван и села в кресло напротив, сдерживая смех. Обычно заставить Даниэля выключить спортивный репортаж было нелегко.
— Она заснула, пока я читала рассказ. Надеюсь, это нормально?
Пенни не имела ни малейшего представления, спит ее дочь днем или нет. Даниэль улыбнулся:
— Да, это нормально. Вчера Габи легла спать очень поздно. И она так ждала твоего приезда, что проснулась с рассветом.
— Я тоже, — сказала Пенни, зевая. — Это были долгие двадцать четыре часа.
Даниэль кивнул:
— Я до сих пор вспоминаю мой последний отпуск. Казалось, дорога длилась вечность, но оно того стоило, в конце концов, правда?
Они смотрели друг на друга. Сколько недосказано! Сколько всего нужно сказать...
Но сейчас легче не касаться этой темы.
— Ты вспоминаешь о тех временах?
— Да, — ответил Даниэль. — Да, я все помню. Думаю, приезд домой стоит любых жертв.
Она могла бы поспорить, что так и есть. И если бы у нее был выбор, она бы не уезжала. Возможно...
— Я люблю свою работу, Даниэль. Но эти вечные командировки... — Пенни потерла висок. — И к тому же именно армия оплатила мои последние три года обучения в колледже, но я потеряла столько времени...
— Я знаю.
Она вздохнула. Нет смысла обсуждать это опять. Они имеют право продлить срок службы по контракту. Когда-нибудь Пенни вернется домой навсегда, а пока нужно быть твердой.
— Давай забудем о моих проблемах! — Пенни сменила тему: — Как твоя работа?
Даниэль пожал плечами:
— Прекрасно, но это не то же самое.
Пенни наклонилась слегка вперед, чтобы расслышать его слова. Несмотря на то, что их брак разбит вдребезги, муж все еще не был ей безразличен.
— Я по-прежнему работаю по контракту на военно-морской флот. Тяжело наблюдать со стороны, как парни готовятся вместе с морскими летчиками и отправляются на задания...
— В то время как ты торчишь на земле и ремонтируешь вертолеты, — закончила она за него.
— Да. Пока я вожусь с техникой, ребята летают. — В его голосе звучала горечь.
Они сидели молча, не глядя друг на друга.
— Но именно так мы все и планировали, правда? — спросила Пенни, зная, о чем они оба думали.
Даниэль увольняется из военно-морского флота после выполнения восьмилетнего контракта, а Пенни, после окончания стипендиальной программы и присвоения степени, служит еще четыре года. Правда, она не предвидела длительных командировок за рубеж, не говоря уже о продлении договора сверх установленного срока.
— Я — механик вертолета, ты — физиотерапевт с собственной практикой. Дом с большим двором, возможно, еще один малыш в перспективе...
Его слова пронзили ей сердце. Это точная картина того будущего, которое она всегда представляла. Они когда-то мечтали об этом!
Еще пару месяцев назад Пенни думала — именно так все и будет! Даже если придется подождать год или дольше.
— Пенни...
Остановив его взмахом руки, она выпрямилась:
— Нет, Даниэль. Пожалуйста, не надо.
— Я должен, Пенни, пожалуйста. — В его низком голосе слышалась боль.
— Ты прежде всего должен был быть верным, — бросила она в отчаянии, не в силах больше сдерживаться. Если бы ничего не случилось, они могли бы жить обычной, нормальной жизнью! Но сейчас это невозможно... — И я не хочу говорить об этом.
Он закрыл глаза. Пенни сделала бы то же самое, но не решилась.
Даниэль снова посмотрел на жену, и она увидела такую глубокую печаль на его лице, какой не видела никогда раньше.
— Пенни, я так люблю тебя. — Он склонился вперед. — Ты не веришь мне, но я очень сожалею о том, что сделал. Если бы я мог как-нибудь все исправить, найти способ доказать тебе, что та история ничего не значила для меня. Поверь, это была самая большая ошибка в моей жизни.
Пенни встала и направилась к выходу. Резко отстранилась, чтобы не коснуться протянутой руки мужа, не имея силы приблизиться к нему.
Потому что, черт побери, это невыносимо!
— Доверие — самое ценное, что у нас было, Даниэль. А ты все разрушил.
Пенни не смотрела в его лицо, потому что, оставляя мокрые дорожки на коже, слезы катились по ее щекам и она чувствовала на губах их соленую влагу.
Она честно служила своей родине вдали от дома — и это разрушило ее брак? В чем была ее вина? Что она сделала не так?
— Это не все, что у нас было, — возразил он мягко.
Гнев осушил ее слезы.
— Нет, Даниэль. Без доверия у нас ничего нет.
Он хотел взять жену за руку, но она решительно отдернула ее.
— У нас есть Габи.
Она кивнула:
— Дочь всегда будет самым важным человеком в моей жизни, Даниэль. И я знаю, что ты прекрасный папа. И наши с тобой отношения не могут этого изменить. Я не могла вообразить, что ты можешь причинить мне такую боль.
— Я сожалею, Пенни. Не знаю, что еще мне сказать или сделать. Но я прошу прощения, и я люблю тебя.
Она покачала головой, не желая слушать:
— Мне тоже очень жаль, Даниэль. — Расправив плечи, Пенни посмотрела ему прямо в глаза и продолжила со вздохом: — Пойми, дело не в том, что я не способна простить тебя. Но я не могу не думать том, что произошло, Даниэль. И сомневаюсь, что когда-нибудь забуду.
Он был с другой женщиной. Целовал ее. Его руки касались ее кожи...
На этот раз Даниэль печально покачал головой:
— Не знаю, что еще сказать, чтобы ты поверила, как ты важна для меня. Как сильно я люблю тебя.
— Давай прекратим этот разговор, Даниэль, пожалуйста! Будем изображать счастливую семью ради дня рождения Габи, вести себя цивилизованно и быть родителями. Мы же оба этого хотим.
— Папа?
Тонкий, хрипловатый спросонья голосок пронесся через холл. Даниэль хотел пойти к дочери, но Пенни преградила ему дорогу:
— Позволь мне. И еще... Я не хочу, чтобы мы снова поднимали эту тему, пока Габи рядом. Я пробуду только неделю, незачем огорчать ребенка.
Даниэль стоял, бессильно опустив руки, расстроенный, но еще не побежденный. Сейчас он был так не похож на того сильного, решительного мужчину, к которому она привыкла.
— Тебя ждут, Пенни.
Она повернулась и молча вышла.
— Я хочу, чтобы пришел папа!
Даниэль вошел в комнату и увидел растерянное лицо Пенни. Ему не хотелось, чтобы она почувствовала себя лишней.
— Дорогая, почему бы маме не помочь тебе?
— Нет! Ты! — упрямо покачав головой, отчеканила девочка.
Ну вот. Последнее, что им нужно сейчас, — это капризы Габи. Она так хорошо вела себя в последнее время! Лишь пару раз за несколько месяцев, выпятив нижнюю губу в гневе, отказывалась делать то, что он просил.
— Тогда пойду готовить ужин, — печально проговорила Пенни.
Взглянув на нее, Даниэль покачал головой:
— Нет, останься. Ведь мама может помочь нам?
Габи, слегка закусив нижнюю губу, кивнула, посматривая на родителей.
— Ну вот и хорошо, — сказал он.
Пенни поблагодарила его взглядом. Он хотел продлить это мгновение. Все прошедшие годы они были самыми близкими людьми на свете, чувствовали и понимали друг друга без слов. И вот теперь эта холодная отстраненность...
Даниэль заглянул в шкаф с одеждой Габи.
— Розовую футболку? — предложил он, посмотрев через плечо на все еще дувшуюся дочь, сидящую на кровати.
— Блестящую.
Даниэль засмеялся, заметив, что Пенни подняла бровь совсем так же, как он, и поманил ее пальцем:
— Иди сюда.
С неуверенным видом она подошла к Даниэлю.