Она порывисто обняла меня и расцеловала троекратным поцелуем:
- Счастливо вам добраться.
- Спасибо. А вы передайте Катеньке, что я буду скучать.
Последнюю фразу я сказал для вида, вспомнив, что мы с Катериной должны изображать влюбленную пару. Кто же знал, что эта фраза окажется пророческой? ***
Переговоры в командировке были эмоционально тяжелые, отнимали много времени и сил. Известие о закрытие магазинов были полной неожиданностью для персонала. В первом же городе, куда я прилетел, директор с продавцами даже всплакнула. Но, побывав в двух-трех городах, я решил давать должникам шанс, то есть двухмесячный испытательный срок. Если прибыль не возрастет за это время, тогда все. Были в этом и свои плюсы - всегда поразительно быстро появлялась наличка, чтобы погасить долги, которую я сразу же переводил на счета компании.
В один из таких дней я ввалился в гостиницу, уставший, как черт. Первым делом отправился в душ, затем дожевал с чаем остатки тещиных пирогов (вот когда пригодился пушкаревский кипятильник! В ресторан при отеле идти не было ни сил, ни настроения) и завалился с пультом на кровать. Пощелкал каналы в телевизоре, но ничего соблазнительного не нашел. Я закрыл глаза, заложив руки за голову. Катенька! Вдруг я почувствовал острую тоску по ней, захотелось услышать ее голос, поговорить с ней. Я потянулся за сумкой, вытащил фотографию. От нее веяло теплом, какой-то близостью. Катенькина голова доверчиво покоится на моем плече, а я держу ее легко, как пушинку. Я провел пальцем по изображению, потом взял телефон, валявшийся рядом, набрал номер жены.
- Да? - ответила Катя.
- Добрый вечер, Катенька, - сказал я. - Я не поздно? Вы еще не спите?
- Нет, Андрей Палыч, не сплю. Я еще на переговорах.
Снова переговоры? Я посмотрел на часы. В Москве должно быть десять часов.
- Да? А с кем? Где?
- С руководством “Феерии цвета”. Мы ужинаем в ресторане “Урюк”. Фаррух проездом в Москве, вот он и выкроил пару часов для встречи.
Я знал это место. Ресторанчик с кальяном и отличным видом на Киевский вокзал. Надеюсь, Катька не будет курить кальян, иначе упадет в глазах отца ниже плинтуса.
“Феерия цвета” - это импортёр тканей из Средней Азии. Если Катьке удастся заключить с ними контракт, мы получим шикарные ткани по очень выгодной цене.
- Ладно, не буду вам мешать. Только, знаете, Кать? Ваш отец волнуется.
- Не беспокойтесь, Андрей Палыч. Папа всегда за меня волнуется, к тому же я очень скоро буду дома. А чего вы звонили? Что-то случилось?
Голос ее был нежный, успокаивающий, с приятным тембром. Хотелось слушать его и слушать.
- Нет, Кать, ничего не случилось. Хотел узнать, как ваши дела. Как родители?
- У меня все хорошо, Андрей Палыч. Отец действительно волнуется, и иногда даже чересчур, но он всегда такой был. И даже замужество меня не оправдывает в его глазах.
- Да, отцы они такие, - сказал я. - Что же, не буду вам мешать. И пообещайте мне, что скоро будете дома, а то я тоже буду волноваться.
- Вы?
Легкое удивление сквозило с другого конца трубки.
- Да, я. А что вас удивляет? Вы моя жена, я волнуюсь за вас. Где вы находитесь, и с кем.
Наверное, вирус переживательный подхватил от вашего папы.
Голос Катерины зазвучал сбивчиво:
- Мне… очень приятно, Андрей Палыч. Я уже еду домой. И… я вас очень жду. Спокойной ночи!
- Я тоже жду возвращения, Катя. Я соскучился. Спокойной ночи.
Господи, неужели я это сказал? Я соскучился по Катьке? Наверное, нужно лечь спать, эти переговоры совсем вымотали меня. ***
Валерий Сергеич все же приехал встречать меня в Домодедово, и Катьку c собой притащил. Было уже довольно поздно. Мы расцеловались с женой, как заправские влюбленные, затем забрались на заднее сиденье древней “Волги”, и я сидел прямо, боясь пошевелиться. Присутствие Пушкарева обычно вгоняло меня в ступор. Катька устроилась рядом, затем я почувствовал, как её прохладная рука пробралась в мою ладонь. Я сжал её, она полностью там спряталась. После этого Екатерина мне лукаво подмигнула и устроила голову на моем плече. Пушкарев довольно поглядывал на нас в зеркало, потом настроил какую-то радиоволну со старыми песнями. Мне было неловко под его взглядом, и, чтобы это скрыть, я шепотом спросил:
- Кать… Как дела на работе? Все хорошо?
Катька ответила с заговорщицким видом:
- Да… Мне удалось заключить очень выгодный контракт с “Феерией”. Я уговорила коммерческого директора на скидку в 10 процентов. Первая партия товара прибудет примерно через неделю.
- Ого! Десять процентов! Малиновскому в свое время не удалось его укатать даже на два процента. Вы просто молодчинка, Катя. Ну, и я даром времени не терял. Мне удалось выбить кругленькую сумму с наших должников. Если так прокатиться по всем должникам, можно убытки погасить раньше, чем мы предполагали…
Со стороны могло казаться, что молодожены воркуют о чем-то своем, и вскоре тесть перестал нас гипнотизировать в зеркале. Он довольно улыбался. Пушкаревская развалюха ползла со скоростью 50 км в час, негромко играла музыка, и вскорости Катя задремала на моем плече, а я боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не потревожить ее.
Наконец “Волга” выхватила фарами знакомую металлическую дверь подъезда и Катя открыла глаза, казавшиеся в полумраке салона огромными и бездонными.
- Приехали? - сонно спросила она. - А я, кажется, уснула…
- Да, Катенька. Держитесь за меня, чтобы не упасть.
Она взяла меня под руку, и мы вошли в подъезд. С “не упасть” у Кати обычно бывали проблемы, она пару раз за что-то зацепилась ногой, хорошо, что я ее удержал. Елена Санна, сияя, уже открывала нам дверь, как будто нас не было месяц.
- Здравствуйте, детки, - защебетала она. - Раздевайтесь, мойте руки, сейчас я вас кормить буду.
Пушкарев тут же сел на своего любимого конька:
- Дожились! Родную дочь только утром видишь, перед выходом на работу. Дочь на работе днюет и ночует! Это не работа, а безобразие! Что скажет на это твой муж?
- Пап! - взмолилась Катя. - Пожалуйста, не сейчас.
- Валерий Сергеич, - сказал я. - Я же вам объяснял уже, почему Катя задерживается. Я уверен, что ничем плохим она не занимается.
- Мужик должен кормить семью, - буркнул Валерий Сергеич. - Это ненормально, что замужняя барышня отсутствует вечерами напролет. Вот в наше время…
Катька вскинула на меня свои глазищи, испугавшись, что меня заденут слова отца о муже-кормильце, но я и бровью не повел.
- Ой, - вдруг всплеснула руками Елена Санна, - как поздно уже! Валера, пусть моют руки и идут ужинать, ведь им вставать рано.
- Пусть… - буркнул тесть. - Уже слова сказать нельзя в собственном доме. Ладно, мы еще поговорим. Ешьте, а я спать пошел. Доброй ночи.
Он удалился к себе.
Елена Санна поставила передо мной тарелку горячего ароматного борща, горку котлет и крупно нарезанный черный хлеб с солью и зеленым луком. Катерине досталась тарелка ненамного меньше моей. Во время трапезы я рассказывал, где побывал и что видел, Елена Санна поддакивала и кивала головой, а Катька совсем клевала носом. Поковыряв ложкой свою порцию, она встала.
- Что-то устала… Пойду лягу. Мам, ты тут сильно Андрея не забалтывай, хорошо?
Я тоже вскочил:
- Я тоже пойду! Спасибо, Елена Санна. Все было очень вкусно. Давно не ел такой вкусный борщ.
- Идите, детки. Кать, я там постелила… И два одеяла, как ты и просила.
В комнату мы зашли одновременно, Катя включила верхний свет и растерянно посмотрела на меня.
- Я все понял, Кать. Раздевайтесь, а я пойду в душ.
В ванной я разобрал свои бритвенные принадлежности, принял душ, а когда вернулся, Катька уже лежала, укрывшись до подбородка. В этот раз я предусмотрительно натянул домашние шорты, однако она все равно покраснела и отвела взгляд при виде меня. Мое “ложе” на полу было уже расстелено. Я выключил свет, улегся, а потом вспомнил, что не снял кольцо. Я покрутил его вокруг пальца.