- София!
Из темноты донесся голос матери. София со вздохом встала и прошла в спальню матери. Джанет со всклокоченными волосами сидела на кровати.
- Мама, тебе плохо?
- Мне приснился дурной сон. София скользнула под одеяло, легла рядом с матерью и прижалась к ней.
- Как будто ты ушла от меня.
- Мамочка, я никогда тебя не брошу!
- Скоро ты выйдешь замуж. Скоро, я чувствую, - шептала Джанет, прижимая к себе Софию. - Мне страшно.
- Не надо, мама. Не мучай себя понапрасну. Если я и выйду замуж, ты все равно останешься со мной.
- Правда? - как ребенок переспросила Джанет.
- Конечно, правда!
- А что, если ты сбежишь с этим курьером? Он тебе нравится. Я же вижу.
- Нравится, - признала София.
- Он тебе не подходит, - прошептала Джанет. - От таких людей одни неприятности. Поверь мне. Я-то уж знаю.
- Мама, мы уже сотню раз об этом говорили...
- Сегодня вечером ты была с ним, верно? София готова была все отрицать, но никогда прежде она не лгала матери. Джанет учила ее, что нет ничего хуже лжи.
- Да. Мама, успокойся. Ничего серьезного между нами нет.
Но Джанет судорожно вцепилась в ее руку.
- Как я могу успокоиться? Пойми же наконец: самое страшное, что может сделать женщина, - это позволить какому-нибудь негодяю погубить ее! Я тоже была молода и воображала, что люблю твоего отца.
- Мама, все это давно в прошлом...
- Да, почти тридцать лет прошло... А потом твой отец меня бросил. Я начала разыскивать его и узнала, что он женат. Все это время он меня обманывал! Когда я наконец встретилась с ним и сказала, что беременна, он ответил: "А мне-то что? Сделай аборт и в моей жизни больше не появляйся!" Представляешь? Потом, когда я узнала, что его убили во Вьетнаме, я даже не заплакала. Родители заявили, что я опозорила семью, и отослали меня к тетке в другой город. И их можно понять. Одного не понимаю - как я могла быть такой дурехой, поверить бессердечному, лживому негодяю?
- Мама, тебе было только семнадцать. Ты еще не знала ни жизни, ни людей. Это совсем другое...
- Может быть. А потом я в одиночку растила тебя. Чтобы выжить, бралась за любую работу. Няня, посудомойка, уборщица - все, что подвернется. У меня была одна задача - вырастить тебя.
Эту печальную историю София слышала, наверно, тысячу раз, но никогда трагедия матери не переставала трогать ее до глубины души. Но самое печальное, что за тридцать лет Джанет так и не сумела избавиться от горечи и обиды. Никогда больше она не подпускала к себе ни одного мужчину.
- Девочка моя! - со слезами на глазах молила мать. - Не давай этому Майку тебя одурачить! Он тебе слишком нравится. Это видно по глазам. Такие же сияющие глаза были и у меня, когда я влюбилась в твоего отца.
Неужели это правда? Ее чувства так легко распознать?
- Не надо, мама. - София нежно обняла мать. - Не бойся. Я всегда буду с тобой, всегда буду о тебе заботиться, как ты заботилась обо мне. Я никогда тебя не брошу. Никогда. А теперь спи.
Прошло несколько минут. По глубокому дыханию матери София поняла, что Джанет заснула. Откинув одеяло, она бесшумно встала с кровати.
Вернувшись к себе в спальню, она набросила халат, подошла к окну в гостиной и отдернула занавеску.
Полная луна заливала пустынную улицу мягким прохладным светом.
Ей вспомнился один случай из школьных лет - горькое воспоминание, даже сейчас вызывающее нестерпимую боль.
Она училась тогда в четвертом классе. Элис Энн Обри, первая школьная красавица, пригласила весь класс к себе на день рождения. София была вне себя от счастья. Вместе с Джанет она отправилась в магазин уцененных товаров за подарком для Элис Энн. Кукла Барби в роскошном платье балерины стоила дорого, но София смотрела на мать такими жалобными глазами, что Джанет вздохнула и купила куклу. По просьбе Софии продавец завернул ее в разноцветную подарочную обертку и перевязал розовой ленточкой. А Джанет перекрасила старое платье Софии, чтобы оно выглядело как новое.
Первый раз в жизни София шла на праздник в богатый дом! Она страшно нервничала - боялась что-нибудь сделать не так и все испортить.
Наконец настал назначенный день. Джанет привезла Софию к дому Обри, располагавшемуся в фешенебельном районе города. Сам дом показался Софии настоящим дворцом - подумать только, бассейн и теннисный корт! Храбро помахав рукой матери, она двинулась по мощеной дорожке к дверям, сердце ее сильно билось: до сих пор Элис Энн ее почти не замечала, но теперь-то, думала София, все изменится.
Замирая от волнения, София нажала на кнопку звонка. Дверь открыла сама именинница в прелестном бело-розовом платье; позади толпились ее подруги. Увидев Софию, Элис Энн презрительно сморщила носик.
- А ты что здесь забыла? - поинтересовалась она.
София протянула подарок.
- Я пришла на день рождения...
- На день рождения, смотри-ка! А кто тебя приглашал?
- Ты, - сглотнув слезы, дрожащим голосом ответила София. - Ты сказала, что приглашаешь весь класс.
- Кроме замарашек.
Это ужасное слово поразило Софию, словно удар ножом в сердце.
- Но я принесла тебе подарок... - растерянно прошептала она.
Элис Энн ударила ее по руке, и кукла отлетела в сторону.
- Тебе здесь делать нечего, - прошипела она. - На кого ты похожа? Тряпичница какая-то!
- Тряпичница, тряпичница! - хором завопили ее подруги.
- И отца у тебя нет, - продолжала злая девчонка. - Он, наверно, как тебя увидел, сразу убежал куда подальше! Уродина несчастная! Тебя даже бешеная собака не укусит - побрезгует!
София бросилась бежать. Слезы струились у нее по щекам, в ушах звучал издевательский хохот Элис Энн и ее подруг. Она вернулась на дорогу и просидела на обочине несколько часов, пока Джанет за ней не вернулась.
Даже сейчас Софии было нестерпимо больно вспоминать о пережитом унижении. В тот день ей стало ясно, что она не такая, как все. Она замарашка. И у нее нет отца.
Именно тогда, сидя на обочине и размазывая по щекам слезы, София дала себе клятву: у ее детей будет отец и никто не посмеет над ними смеяться.