– Вам это наверняка покажется сором, – сказала Джейн, нервно усмехаясь, – но для меня нет ничего дороже.
– Прекрасно, – ответила миссис Синклер и взяла обгоревший листок.
Прошла минута. Старуха молчала. Джейн начала беспокоиться.
– Что-то не так?
– Ш-ш-ш! Я читаю.
Джейн откинулась на спинку кресла.
– Неплохо, – наконец объявила миссис Синклер.
– Вы очень добры, – ответила Джейн упавшим голосом и улыбнулась сама себе.
Старуха протянула ей листок и спросила:
– Вы готовы пожертвовать этим ради любви?
Джейн пожала плечами:
– Клочком бумаги? Конечно.
– Насколько сильно вы хотите любви? – спросила миссис Синклер.
Джейн задумалась. Мистер Уизерс скоро должен был жениться, и теперь эти воспоминания не имели значения, но она все-таки не могла забыть, как они гуляли вдвоем по саду. Он остановился под большим деревом, чтобы застегнуть пуговицу на манжете, а потом с улыбкой посмотрел на Джейн. Она улыбнулась в ответ. Это был сущий пустяк, ведь они знали друг друга лишь несколько минут, и все же в тот момент она не была одинока. Никогда прежде ей не доводилось испытывать такого теплого чувства.
Джейн поглядела на миссис Синклер и сказала:
– Я хочу любви больше всего на свете.
Та кивнула:
– Раз вы уверены, то вы ее получите. Давайте запишем ваше желание. – Очинив перо, миссис Синклер перевернула обгоревший листок и что-то нацарапала. – Это подействует только раз. Действие обратимо: вы сможете все вернуть, но, опять же, только один раз. Теперь давайте палец.
Джейн протянула левую руку, и миссис Синклер уколола ее в подушечку указательного пальца острием пера.
– Ой! – На листок упала капля крови. – Вы с ума сошли?!
Старуха прикрыла глаза и произнесла какое-то заклинание. Джейн, нахмурившись, облизнула палец.
– Нужно будет сказать вот эти слова, – промолвила миссис Синклер и занялась своей капустой.
Джейн рассмеялась:
– Прошу прощения… Это что – все?
– А чего вам еще? – возразила старуха.
– Куда мне идти? Кому вы намерены меня представить? Надо полагать, каплей собственной крови я заплатила за знакомство с каким-то мужчиной? Ничего не понимаю…
– Я не буду никому вас представлять. Вы встретите его сами.
– Да кого? – не успокаивалась Джейн. – Кого я встречу?
– Его, – повторила миссис Синклер и, вернув гостье обрывок рукописи, больше ничего не сказала.
Джейн взяла листок, встала и растерянно оглянулась. Очевидно, странная сваха больше не собиралась уделять ей внимание. Захрустела капуста, нож застучал по столу. Джейн со вздохом произнесла:
– Ну, тогда я пойду?
Старуха ответила молчаливым кивком. Джейн вышла, еще раз глубоко вздохнув. Внутри у нее все кипело от разочарования и досады. Лишь только она вновь оказалась на мощенной булыжником улочке, к ней тотчас приблизилось какое-то дьявольское создание, с головы до ног покрытое сажей. На черном как смоль лице сверкнула белая улыбка. Джейн ахнула и в испуге отпрянула.
– Добрый вечер, мисс, – произнесло безобразное существо, дотронувшись до полей грязной шляпы.
Это был не дьявол, а всего лишь трубочист, перепачканный копотью. Щетки с длинными ручками отягощали его плечи. Он возвращался домой после дневных трудов.
Другой человек протопал мимо, таща за собой тележку, на которой стояла зловонная бочка, полная скользких угрей.
– Прочь с дороги, глупая гусыня!
Тележка подпрыгнула, хлюпнув склизким чешуйчатым грузом.
– Но я здесь по делу, сэр, – ответила Джейн.
– Тоже мне дело! – расхохотался мужчина. – Вы одна из тех девиц, что жаждут любви. Они днями и ночами сюда ходят.
– Зачем?
– Чтобы их облапошили. Старуха – шарлатанка. Ее добыча – дуры припадочные.
Мужчина усмехнулся и, покачав головой, потащил свой пахучий товар дальше. Джейн закрыла глаза. Какая она глупая! Странное воодушевление, с которого начался этот день, утонуло в копоти Чипсайда. Отчаяние и боль уязвленного самолюбия возвратили Джейн к действительности. Теперь она ясно видела себя легковерной дурочкой, которая, уступив неразумной прихоти, явилась в Лондон и стоит совсем одна посреди убогой грязной улицы. Глупое сердце громко застучало. Она приказала ему умолкнуть, чтобы не усугублять своего положения – и без того смешного и жалкого.
Уныло шагая вдоль зловонной Темзы в сторону собора Святого Павла, Джейн даже не прикрыла носа. На Пикадилли она села в почтовую карету, где на сей раз оказалась единственной пассажиркой, и отправилась домой.