В коридоре наступила абсолютная тишина.
— Что не надо?
— Не делайте этого. Нет необходимости. Сексуальная аура спала с нее, как тяжелый плащ.
— Вы совершенно ясно выразили свои чувства, милорд. Вам не стоит опасаться, что я попытаюсь соблазнить вас.
Черт бы побрал эти синие глаза! Они умоляли, стараясь унять ее гнев. Потом он вдруг схватил Эсму за плечи и медленно-медленно потянул к себе, не спуская с нее глаз. И она пошла к нему, словно кролик под взглядом удава.
Их поцелуй длился до тех пор, пока Эсма не почувствовала его руки на своей груди и не осознала, что дрожит, готовая застонать… Она мгновенно пришла в себя и так резко отпрянула, что ударилась головой о стену.
— Извините.
Что-то ушло из его глаз, они стали опять голубыми.
— Это мне следовало бы извиниться. За то, что я задержал вас, — закончил он.
Порыв ярости заглушил неистовый стук ее сердца.
— Я могу понять, что вы считаете мой долг аннулированным, милорд?
Эсма присела в глубоком реверансе, уверенная, что ее грудь теперь полностью видна.
— Пожалуйста, не надо, — сказал он нетвердым голосом.
Опять возникло то странное ощущение, как будто вокруг исчезли все звуки.
— Я должна идти, — спокойно ответила Эсма.
Она прошла мимо, не удостоив его взглядом, и побежала по коридору.
Глава 17
В которой на первый план выходит страсть
В горле у нее пересохло, рука сжала пустой бокал.
— К твоему сведению, я действительно увидел нечто такое, что мне понравилось.
Кэм сделал шаг и остановился перед Джиной, Она снова почувствовала его свежий лесной запах, только почему-то с привкусом мела.
— Могу я это взять?
Сначала она не поняла вопрос.
— Почему от тебя пахнет мелом? — спросила она, выигрывая время.
— Прежде чем приступить к скульптуре, и работаю на бумаге.
— Значит, ты рисуешь богинь? — Она пыталась не думать о его вопросе. — А Эсма…
Но он закрыл ей рот поцелуем и осторожно высвободил из ее пальцев стакан. Джина расслабилась: «Да, бери что хочешь». Правда, она не сказала этого вслух, было слишком легко добавить: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Кэм, видимо, тоже забыл свой вопрос, он был всецело поглощен игрой с ее волосами.
— У тебя необыкновенные волосы, — прошептал он. — На фоне горящего камина они сами пьлают, как огонь.
— Весьма поэтично, — сказала она и постаралась крепче прижаться к нему.
— Я рисовал не богинь. Оказалось, я рисую тебя, — с некоторым удивлением ответил Кэм.
— Но ведь я совсем не богиня. — Честно говоря, это признание не доставило ей радости.
— Ты лучше, — хриплым от страсти голосом произнес он.
Ее окатило волной удовольствия: он целовал ей шею с таким поклонением, словно она и вправду была богиней. Но это все же не то, чего она хотела. Не совсем то…
Джина провела руками по его спине, и герцог, нежно поцеловав ее щеку, без промедления занялся мочкой уха. Она затрепетала, чувствуя, как под ее пальцами напряглись его мускулы, и вдруг с силой притянула Кэма к себе.
— Если ты не возьмешь это, — пробормотала она, — тогда возьму я.
Кэму не требовалось особого приглашения. Его искусно-ленивый, распаляющий страсть поцелуй заставил Джину позабыть обо всем на свете, а когда он скользнул руками по ее груди, она, беззвучно вскрикнув, изогнулась ему навстречу.
— Кэм!
Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее: взгляд по обыкновению смеющийся и бесстыдный.
— Желаешь поэкспериментировать, леди жена? — шепотом спросил он.
Джина кивнула, в ушах у нее грохотал океанский прибой. Но Кэм ждал, приподняв бровь, его рука медленно двигалась по ее груди. Она снова притянула его к себе и держала так крепко, как только могла. Это нельзя было назвать лаской, скорее мертвой хваткой утопающей женщины.
— Черт возьми, поцелуй же меня!
— Герцогиня ругается, — засмеялся он. — Только поцеловать?
Почему его голос настолько спокоен, в то время как у нее он был хриплым от желания? Джина кивнула. Тогда Кэм подхватил ее на руки, отнес на кровать, рывком спустил лиф пеньюара и начал целовать обнажившуюся грудь. Джина громко вскрикнула и, казалось, уже не могла остановиться. Всякий раз, когда он втягивал ее грудь в рот, она снова кричала и выгибалась под тяжестью его колена, пытающегося раздвинуть ей ноги.
Кэм снова дернул за пеньюар, который аккуратно разорвался по шву между кружевами и шелком, опять склонился над нею, и она запустила пальцы в его волосы.
Неожиданно Кэм лег сверху, и теперь единственной преградой между их телами были его панталоны да шелковая ткань. В ответ на ласки Джина бессознательно покачивала бедрами и, закрыв глаза, молилась, чтобы муж понял, чего она хочет, без унижающих ее просьб. Кэм остановился. Убрал руки.
— Нет, — выдохнула она.
— Джина. — Она притворилась, что не слышит. — Мы должны остановиться.
— Нет!
Он засмеялся, и Джина открыла глаза.
— Как ты можешь смеяться?
— Я смеюсь не над желанием, если ты спрашиваешь об этом. — Поднявшись, Кэм сел на край постели.
Каждая частица тела дрожала от удовольствия, разочарования и страсти. Желтый шелк разорванного пеньюара сбился на сторону, обнаженная грудь с бледно-розовым соском бурно вздымалась. Это было прекрасно, хотя и выглядело и ощущалось совсем по-другому, не как час назад.
Смуглая рука обхватила упругое полушарие, и Джина чуть-чуть выгнула спину.
— Проклятие, ты сводишь меня с ума…
«Видимо, это какая-то непроизвольная реакция», — подумала она, услышав собственный крик. Теперь он держал обе груди, попеременно лаская соски, и она снова… снова кричала до тех пор, пока он не зажал ей ладонью рот. Она укусила ее.
Кэм наконец выпрямился, тяжело дыша. Она последовала его примеру, но только затем, чтобы встать перед ним на колени.
— У мужчин тоже есть соски, правда?
Но он, видимо, пытался справиться с дыханием, поэтому она бесцеремонно задрала ему рубашку. У него были соски, красивые, плоские, как две монеты, лежавшие на мускулистой груди. Она изучающе обвела пальцем один из них, и по его телу пробежала дрожь, словно она тронула поверхность озера.
— Если я поцелую тебя здесь, ты будешь стонать?
— Никогда, — ответил Кэм, глядя в потолок.
Она догадалась, что он постарается игнорировать ее, пока не обретет контроль над своим дыханием, и продолжила эксперименты. К ее разочарованию, Кэм действительно не издал ни звука, но его рука скользнула под разорванные кружева и гладила ее обнаженное плечо.
Когда Джина привстала, чтобы глотнуть воздуха, он тут же оттолкнул ее.
— Черт возьми, Джина!
— Герцог ругается! — передразнила она. — Призвать войска! Собрать милиционную армию!
— Успокойся.
Джина с озорным блеском в глазах снова наклонилась, обхватила ладонями его лицо и запечатлела на его губах демонстративный поцелуй.
— Разве жена не имеет права целовать собственного мужа?
— Все, пора заканчивать эту бессмыслицу, — деревянным голосом сказал он, чувствуя приближение головной боли. — Еще немного, и твой маркиз окажется обманутым.
— Себастьян мог бы оказаться обманутым, если бы я потеряла девственность, — ответила Джина. — Но до этого еще далеко.
— Ты уверена? — процедил Кэм.
Белые руки обняли его за шею. Да, если он сейчас же не уберется из этой комнаты, то сделает Джину своей. Тут нет проблем. За исключением того, что у нее есть высокопарный маркиз.
— Спасибо, Кэм. Это было… очень приятно. Кэм отвел ее руки.
— Я согласен. Очень приятно.
Он быстро отошел, но, когда встретил ее взгляд, у него пропало желание шутить. Джина смеялась.
— Ты не можешь представить, какое это удовольствие сознавать, что я, обыкновенная старая Эмброджина, почти довела мужчину до отчаяния.
— Я бы не стал называть это отчаянием.
— Так говорит Эсма.
— Ну, может, она и не слишком далека от истины, — неохотно признал Кэм.