— Наверное, ты мог бы сделать ее для меня, — заметила Джина. — Тогда бы я имела двух «Афродит» от двух людей, которые… — Она замолчала.
— Которые что?
— Состоят со мной в родстве, — безразлично ответила Джина.
— Ты не это имела в виду. Она пожала плечами.
— У меня ни матери, ни мужа. Странно, что вы оба выбрали мне в подарок обнаженные статуэтки. Если помнишь, на мой двадцать первый день рождения ты прислал нагого купидона. Будь это Афродита, выходящая из морской пены, я бы теперь имела соответствующую пару.
— Твой будущий муж вряд ли бы пришел от этого в восторг, — проворчал Кэм. — А спальня выглядела бы не лучше борделя.
Джина с легким стуком наконец поставила статуэтку.
— Наша спальня, — поправила она и покраснела. — Не наша с тобой, а моя с Себастьяном. — Она резко отвернулась, коря себя за пылающее лицо. — Не пора ли нам вернуться в гостиную?
— То есть вы с этим напыщенным маркизом собираетесь делить спальню?
— Разумеется. И я бы предпочла, чтобы ты не добавлял оскорбительные эпитеты к имени моего жениха. Ты идешь?
— Мы не должны оставлять «Афродиту». Вор может вернуться. По справедливости, ее лучше положить в сейф леди Троубридж вместе с твоими драгоценностями.
— Мне бы не хотелось, чтобы она вообще знала о ее существовании. Кроме того, даже если вор искал статуэтку, теперь он наверняка отказался от своей затеи.
— Можешь снова положить ее под кресло, если хочешь.
Другого безопасного места в комнате все равно не было, поэтому Кэм нагнулся и засунул «Афродиту» под оборку кресла.
Он молча шел по коридору, а потом вдруг с любопытством поинтересовался:
— Когда же вы с Боннингтоном пришли к соглашению по поводу общей спальни?
— Боюсь, тебя это не касается, — ответила Джина, сумев подавить раздражение.
— Это будет весьма необычным соглашением, не так ли?
— Естественно, я осознаю этот факт.
— Большинство пар спят в разных комнатах, если не в разных домах. Тогда дважды в месяц, а то и реже муж стучится в дверь своей жены и требует исполнения супружеских обязанностей. В конце концов, необходимо же произвести на свет наследника, даже если задача не из приятных.
— У нас с Себастьяном все будет по-другому, — отрезала Джина, спускаясь по лестнице. — Это в высшей степени неприличная беседа.
Кэм схватил жену за руку.
— Только не со мной. Почему ты думаешь, что у вас будет иначе?
— Потому что мы любим друг друга, идиот, — прошипела она. — Ты удовлетворен?
— Нет. Горю желанием услышать, как ты уговорила своего напыщенного маркиза разделить с тобой спальню. Готов поклясться, что Боннингтон из тех, кто посещает жену раз в месяц. Имея на стороне любовницу, конечно, — добавил он.
— У Себастьяна не будет любовницы на стороне!
— Правда? Ну, тебе лучше знать.
И Кэм двинулся по лестнице вниз. Она тронула его за плечо:
— Тебе не следует говорить подобные вещи! У Себастьяна не будет любовницы, и мы будем спать вместе не только раз в месяц!
Герцог с улыбкой обернулся:
— Учитывая твое поведение прошлой ночью, я, наверное, должен посоветовать бедняге маркизу, чтобы он бросил свою любовницу и постоянно находился в боевой готовности, пока не состоится развод.
Прежде чем Джина поняла смысл метафоры «боевая готовность», они уже подошли к гостиной.
Себастьян все еще сидел там, где Джина его оставила, но ее место заняла Эсма. Подруга смотрела на лорда, а он что-то шептал ей на ухо, и, судя по тому, как вздрагивали ее плечи, она смеялась. Джина вздохнула.
И вот так всегда. Только она начинала думать, что они смертельно ненавидят друг друга, оба внезапно поворачивались кругом и общались как лучшие друзья. До очередной ссоры.
В любом случае будет лучше, если она вернется к работе над бумагами поместья. Она обещала порепетировать роль с Себастьяном и до сих пор не прочитала главы о Макиавелли, которые ей выбрал мистер Уоппинг. Молча выйдя из комнаты, Джина отыскала слугу, послала его за бумагами, потом с чайным подносом удалилась в приятную тишину библиотеки, разложила на столе бумаги и около часа работала. Свет из окон падал ей на плечи, в солнечных лучах танцевали пылинки, кружились над бумагами, когда она бралась за перо или откладывала его. Наконец в библиотеку вошел Себастьян, и она улыбнулась.
— Можешь дать мне одну минуту? Я как раз заканчиваю ответ управляющему по поводу разведения овец.
— Почему ты не передашь эти дела своему мужу?
— Я бы могла, но мне и правда нравится заниматься делами поместья. Боюсь, я принадлежу к числу энергичных женщин. Ты способен это вынести?
Себастьян поклонился.
— Должен тебя предупредить, что, к счастью, у меня есть два отличных управляющих.
— Тогда порепетируем наши роли? — Она села на софу, жених присоединился к ней и открыл Шекспира. — По-моему, я наконец выучила начальную сцену. Это мои любимые строки. «Благодарю Бога и мою холодную кровь за то, что в этом я похожа на вас: для меня приятнее слушать, как моя собака лает на ворону, чем как мужчина клянется мне в любви».
— И я знаю, почему, — ответил Себастьян, — Это очень тебе подходит.
— Подходит? — удивленно повторила Джина.
— Твое замечательное выражение независимости.
— О!
— Я тоже выучил свою часть, — сказал он, перелистывая страницы. — А леди Роулингс во время концерта сообщила, что даже не приступала к работе над ролью. Поскольку ты знаешь свой текст, возможно, мне следует найти ее. Она слишком легкомысленная, и я бы не удивился, что она не выучит свою роль, если ее не заставить. Совсем не как моя герцогиня. — Себастьян улыбнулся.
Джина вздохнула.
— В таком случае я успею написать еще несколько писем.
— Твоему чувству ответственности можно только позавидовать. Но здесь уже темно. — Себастьян вскочил с софы, колокольчиком вызвал слугу, затем поклонился и бросился к выходу. — Я велю принести свечи.
Джина с некоторым потрясением смотрела на закрывшуюся дверь. Жених со всей очевидностью дал ей понять, что у него есть дела поинтереснее общения со своей будущей женой. Она медленно вернулась к столику и взяла очередной лист. Биксфидл писал, что мост через реку Чарлкоут на грани разрушения. Угодно ли ей отремонтировать существующий пролет или снести его?
Джина рассеянно пробежала глазами на приблизительную смету, когда в библиотеку вошел Кэм.
— Человек из конторы Раунтона спрашивает, может ли он поговорить с нами, — не поздоровавшись, сказал он и направился к сидящей жене. — Так как дело, видимо, касается развода, я попросил его присоединиться к нам в библиотеке. — Герцог заглянул ей через плечо. — О, я вижу, Биксфидл хочет снести мост через реку?
— Очевидно, все бревна прогнили.
— Жаль. У него прекрасный высокий пролет, как в елизаветинских мостах. Это смета по новому мосту?
— Да.
— Он не пишет, будет ли мост иметь ту же высоту.
— Думаю, нет. Биксфидлу не хватает воображения. Наверное, он просто велел архитектору строить плоский мост.
Кэм придвинул стул и взял лист.
— Нам такой не нужен. Я сам пошлю ему рисунок. Теперь, когда думаю об этом, мне бы хотелось иметь арку над поверхностью воды.
Джина завороженно наблюдала, как на листе появляется арочный мост с красивым пролетом.
— А это, полагаю, будет каменным? — спросила она, видя, что он заштриховывает пролет.
Он кивнул.
— Если уж старый деревянный мы снесем, я предпочел бы заменить его каменной аркой. Это репродукция моста во Флоренции. У нас, конечно, будет поменьше, но…
— Кэм, мы не можем позволить себе каменный мост. У нас не хватит денег. Ты знаешь, сколько придется заплатить каменщикам? В прошлом году мы отдали больше тысячи фунтов только за ремонт каменного двора.
— Надеюсь, звезду в середине ты не заменила гравием или еще какой-нибудь гадостью?
— Конечно, нет! Поэтому я знаю, сколько это стоит. Четырем каменщикам понадобились месяцы работы, чтобы заменить все кирпичи на центральной мозаике. В этом году мы просто не можем позволить себе каменный мост.