— Надо же, — сказал он. — Кто-то приходил и оставил нам лампу. Какие заботливые и любезные, не хотели нам мешать.
Джина потупилась, чувствуя, что краснеет с головы до ног. — Я должна одеться.
— Да, полагаю, дверь уже не заперта.
Он понес ее по воде к лестнице, затем позволил соскользнуть на пол. Она довольно улыбнулась, словно кошка, полакомившаяся сметаной.
— По-моему, тебя не так уж напугала темнота.
— Думаешь, вылечила меня, да?
— Ты не нуждался в лечении. — Джина встала на цыпочки, чтобы смотреть мужу в глаза. — Все поцелуи твоей матери остались у тебя в памяти. Ты нуждался лишь в том, чтобы тебе напомнили, что она любила тебя… Лютик.
— Возможно, ты права, — неохотно проворчал он.
Она нагнулась за своей одеждой, и Кэм обнял жену сзади, крепко прижав к себе ее голые ягодицы.
— Я присоединюсь к моей герцогине в ее постели сегодня вечером.
Она не смогла ответить. Кровь так шумела в ушах, что Джина даже не была уверена, правильно ли его расслышала.
Кэм отпустил ее и пошел одеваться, а Джина стояла, оглушенная мыслью, что без памяти влюблена в своего обманутого мужа.
— И я буду ваять тебя из того куска мрамора. Я и работал над рисунками последние два дня.
Замечательно! Теперь она станет нагой фигурой для гардеробной. Но ее это уже не волновало. Несмотря на протесты своего тела, Джина медленно натягивала чулки. Она собиралась жить среди нагих статуй, и теперь сама будет такой же. Сердце у нее пело.
— Кэм, ты не видишь где-нибудь мои подвязки?
Тот, уже полностью одетый, выключил горячую воду, затем нагнулся, поднял их с пола и шагнул к жене.
— Я хочу сделать твою голову и плечи, — сказал он. — Правда, я не уверен, что смогу правильно воспроизвести твои глаза, особенно их форму в уголках. Но эту красоту здесь… — Он погладил большим пальцем ее шею. — Это прекрасно, и я знаю, что могу ее передать.
Должно быть, она слишком явно выказала облегчение.
— Думала, я превращу тебя в обнаженную Диану? — Она кивнула. — Будь я проклят, если позволю другому мужчине увидеть твое нагое тело. В камне или во плоти. Ты моя жена, теперь уже настоящая жена, Джина. Хотя это не означает, что я не собираюсь ваять обнаженные тела других женщин, — добавил он.
— Марисса? — прищурилась она.
— А кто же еще? Я не намерен торговать собственной женой. Ты будешь нагой только у меня в спальне.
Что-то в его глазах позволяло ей поверить ему. Какой бы глупой она ни была, Джина не осмелилась спросить, что он имеет в виду. Может, взять ее с собой в Грецию? Или оставить дома, в Гертоне? Она прогнала эту мысль.
— О, дорогой, — сказала Джина с притворной грустью. — Какая жалость!
— Что?
— Если я буду обнаженной лишь в твоей спальне., . — Она замолчала и лукаво улыбнулась. — Тогда нам уже не придется использовать лес с колокольчиками в Гертоне. Конечно, ты вылечился от боязни темноты, но я думаю, что мы должны повторять уроки. Ночью.
Кэм глубоко вздохнул.
— Могу я проводить вас до комнаты, ваша светлость?
Джина сделала реверанс.
— Буду признательна.
Поднимаясь по лестнице из бассейна, она попыталась оттолкнуть его руку.
— Прекрати, Джина, — сказал он вполне дружелюбно.
— Нам следует быть посдержаннее, — неохотно ответила та, когда муж открыл дверь. — Я не говорила жениху, что не выйду за него.
— Боннингтон не идиот. А возможно, и да. В любом случае это не имеет значения. — Он придержал дверь, и она вышла в коридор.
— Кэм, — строгим, предупреждающим голосом сказала Джина.
— Я понял. О! Уж не вездесущий ли это мистер Финкботл? — Он потянул жену назад, чтобы она была у него за спиной, и медленно подошел к солиситору, глядя на его руки.
Оказавшись перед разъяренным герцогом, Финеас начал бормотать:
— Надеюсь, я не совершил ошибку… Я очень сожалею, но… инструкции мистера Раунтона… в сущности, ваша светлость, они были совершенно определенными… Я не мог придумать ничего другого… кроме погреба…
Кэм замер, стараясь вникнуть в путаную речь Финкботла. Но в том, что он лепетал, не было никакого смысла.
— Черт побери, о чем вы толкуете? Что за погреб? Что Раунтон поручил вам сделать?
Джина нервно хихикнула.
— Если я правильно его поняла, мистер Финкботл чуть не запер нас в погребе вместо бассейна.
Кэм обнял жену за талию и крепко прижал к себе. Финкботл начал объяснять про ключи и садовника, но герцог резко прервал его:
— Давайте покороче, хорошо? Куда вы дели «Афродиту»?
— Что? — Молодой человек вздрогнул.
— «Афродиту», идиот!
— Я только следовал указаниям мистера Раунтона. Он ничего не говорил об Афродите.
— Не сваливайте это на Раунтона. Он никогда бы не поручил вам украсть драгоценную статуэтку. Он предан нашей семье.
— Вряд ли мистер Финкботл имеет проставление об «Афродите», — вмешалась Джина. — Полагаю статуэтка находится в полной сохранности у Эсмы.
— Тогда вы, может быть, незаконнорожденный брат герцогини?
— Что?! — Глаза у Финеаса чуть не вылезли на лоб.
— Незаконнорожденный брат герцогини, — повторил Кэм. — Так?
— Нет!
— Не могу понять, что ты находишь между нами общего?
— Рыжие волосы.
— Я рожден в браке, — заикаясь, ответил Финеас. — Пусть я беден, но это не означает быть незаконнорожденным. Мой отец — младший сын графа, а моя мать — уважаемая женщина, дочь эсквайра. И они были женаты! — Казалось, негодование придало солиситору храбрости. — Вы усомнились в моем происхождении и даже обвинили меня в воровстве, милорд, но я виновен лишь в том, что на несколько часов запер вас в бассейне.
— Ну и за каким дьяволом вы это сделали? — вкрадчиво спросил Кэм.
Солиситор инстинктивно сделал шаг назад.
— Мистер Раунтон… — опять начал он.
— Это ему велел сделать мистер Раунтон — вмешалась Джина. — Он послал сюда бедного мистера Финкботла и поручил ему скомпрометировать нас. Думаю, мистер Раунтон хотел защитить герцогскую родословную.
— Скомпрометировать нас? — спросил герцог ужасающе спокойным тоном. — Ну, это мы еще посмотрим. Он думает, что может организовать мою жизнь по своему усмотрению? Наверное, вам будет приятно узнать, Финкботл, что ни один человек даже не подозревает о нашем пребывании в бассейне. А чтобы нас скомпрометировать, требуется не менее двух свидетелей. Вам нужны зрители. Поэтому ничто, абсолютно ничто не помешает завтра ее светлости выйти замуж за этого надоедливого Боннигтона. Можете передать это мистеру Раунтону от меня!
— Кэм, — сказала Джина.
— Хорошо, милорд, — кивнул Финкботл. — Я немедленно передам.
Он бочком отступил в сторону.
— А впрочем, я скажу ему сам, — произнес Кэм. Его голос дрожал от гнева. — Не думаю, что хочу иметь солиситора, который берет на себя организацию моих сексуальных встреч. Раунтон переходит всякие границы!
Мистер Финкботл еще больше побледнел.
— Умоляю вас о прощении, милорд. Должно быть, я неверно истолковал указания мистера Раунтона и…
— Кэм!
— Слушаю, дорогая. — Герцог повернулся к жене.
Положив руки ему на плечи, она улыбнулась, и этого было достаточно, чтобы его раздражение улеглось.
— Я не согласна с тобой.
— В чем? — спросил Кэм, пытаясь не смотреть на губы Джины, припухшие и красные от поцелуев.
— Думаю, я все же скомпрометирована. Я абсолютно уверена, что не одному мистеру Финкботлу известно о нашем пребывании в бассейне. Фактически моя репутация безнадежно испорчена, — Она заметила, как прояснились его глаза.
— Ты уверена, дорогая? — Он поднес ее руки к губам.
— Боюсь, что так, — вздохнула она. — И мне бы не хотелось думать, что вы просто играли со мной.
— Я надеюсь играть так и дальше. Сегодня ночью, — прошептал он ей на ухо.
Джина приподняла брови.
— Вы бы чувствовали то же самое, если бы нас заперли в подвале?
— Вы могли бы сесть ко мне на колени, — подмигнул Кэм. Она покраснела, он повернулся к Финкботлу: — Хорошо. Раунтон победил. Мы скомпрометированы. Можете ему это передать.