— Имолин, — Карн еле сдерживал ярость, — если бы мы не росли вместе, как брат и сестра, я велел бы тебе убираться из этого дома и больше никогда не возвращаться. А теперь скройся с глаз долой, пока я не вышел из себя.
На этой фразе вошел Старожил, смешно, словно сова, тараща глаза.
— В этом-то и есть его беда, — прошептал он Марте. — У Карна всегда был такой ужасный характер, и он научился его сдерживать. Но сейчас он на грани, — довольным голосом закончил он. А потом спросил: — Что случилось?
— Пусть вам расскажет Карн, — взмолилась Марта, чувствуя, что пересказать то, что произошло за последние десять минут, ей не по силам.
Марта казалась за обедом такой озабоченной, что никто не обратился к ней прямо. Фактически одна мисс Флинт вела себя как обычно. Карн наблюдал за Мартой взглядом, полным нежного изумления.
Карн кратко поговорил со Старожилом и полностью опроверг свои выводы. Старожил сдвинул шляпу на затылок, задумчиво покусывал губу, пока Карн ему все рассказывал, наконец, глубоко вздохнул:
— Ну вот что я скажу. Это не настоящий брак. Наверное, Марта за него вышла, чтобы помочь мамаше или что-нибудь такое. Может, для нее и хорошо, что его положили в санаторий.
Карн не сказал: «Аминь», но выражение его лица стало необычным, почти вдохновенным.
Сразу после обеда Марта направилась в дальнюю гостиную, где стоял старый письменный стол с ветхой пишущей машинкой. Она заперла за собой двери. Сейчас она не могла допустить, чтобы ее прервали.
Она перечитала письмо Т. Дж. Махони. Потом оторвала от него взгляд и попыталась его осмыслить. Либо Ти Джей был несчастным мужем, либо лжецом еще худшим, чем она. Скорее последнее, если вспомнить строчку о помолвке пятнадцатилетней давности.
Она села за пишущую машинку, засучила рукава и атаковала Ти Джея. Она отплатит ему его же монетой.
«Мой милый Ти Джей, — начала она. — Я уже начала сомневаться в твоем существовании, и письмо от тебя стало настоящим сюрпризом.
Пожалуй, начну с самого начала и объясню, почему я здесь занимаюсь работой по дому.
Папа, мой отчим, заболел прошлым летом. Ему сделали операцию, потом ему стало хуже, и он умер. Поскольку строительство дамбы завершилось, нам перестали платить. Страховка не покрыла расходы на больницы, врачей и жизнь. Мама старалась как можно лучше заботиться о нем последние несколько месяцев. Я делала для семьи что могла, поступила в типографию на канцелярскую работу.
Если бы ты был хорошим мужем, то поддержал бы меня в то время. Но нет, тебе понадобилось болеть и удалиться в санаторий, где я никакими стараниями не смогла бы тебя разыскать.
Мама валилась с ног, работая сиделкой. На похоронах папы она простудилась и слегла с пневмонией. Ее госпитализация стоила нам всех денег, хотя и небольших, которые остались от страховки после оплаты всех долгов. Потом врач сказал мне, что я должна увезти ее из этого холодного, сырого климата, не то она никогда не поправится.
Единственное, что мне оставалось сделать по твоей вине, мой милый муженек, — это найти работу, которая обеспечила бы нам обеим стол и квартиру в подходящем климате. Я нашла в газете рекламное объявление и ответила на него. Работодатель прислал нам билеты на поезд и деньги на расходы. Я могла его отблагодарить только уютом в доме, который не смогли для него создать несколько экономок, нанятых на работу так называемой невестой. Она проводила зиму в Палм-Спрингсе и тому подобных местах.
Ты пишешь, что мне должно быть стыдно за разрыв помолвки пятнадцатилетней давности. Как я могу разорвать их помолвку, если замужем за Т. Дж. Махони и связана с ним? Что касается детей, то они все твои. Я их так давно не видела, что забыла, как их зовут и сколько им лет. А я люблю детей. Мама опять в больнице, благодаря ищейке Имолин. Она так хотела найти Ти Джея, что написала в каждый санаторий и все-таки его отыскала, то есть тебя.
А я. просто не могу с тобой развестись по причине неуплаты алиментов, потому что у меня должен быть муж, раз я веду хозяйство холостяка. Я имею в виду, что должна зарабатывать на жизнь и на свое жалованье кормить мать.
А теперь до свидания, Ти Джей. Я тебя люблю, но, честно говоря, от тебя одно расстройство.
Твоя Марта».
Марта, почувствовав себя лучше, решила поехать в город и отправить письмо авиапочтой. Хорошо, если микроавтобус никто не взял. Так и было.
«Бел-Эйр» располагался в необыкновенно красивой местности высоко в горах. Снег все еще лежал на окрестных холмах, и его прохлада чувствовалась в стенах санатория. Окна были открыты.