Белинда крепко зажмурилась, чтобы прогнать наваждение.
Но если даже сейчас, при свете зарождающегося дня, этот мужчина, которого ей полагается ненавидеть, все еще волнует ее, разве есть у нее хоть малейший шанс устоять перед будущим искушением? И дело тут не только в сексе. Она, должно быть, любит его...
Она, Белинда Стэджерфорд, любит Освальда Фергюссона, своего злейшего врага!
На некоторое время она будто обратилась в камень, потрясенная неразберихой собственных чувств. Видимо, недаром говорят, что любовь и ненависть как самые сильные человеческие эмоции являются сторонами одной и той же медали.
Что ж, в какой-то момент медаль вдруг обернулась другой стороной. Пока Белинда прилагала все возможные усилия, чтобы влюбить в себя Освальда, она потеряла бдительность и влюбилась сама.
Но как же это произошло?
Да, Марта правду говорила, что гордость заставляет человека быть одиноким. Как же Освальд сумел так быстро сломать ее защитную оболочку и завладеть сердцем?
Хотя все произошло не неожиданно, не в одночасье. С самого начала ее притягивал и завораживал его образ, даже на невыразительных фото в газетах и журналах. Он глубоко волновал ее своей откровенной мужественностью и сексапильностью.
И она ведь знала, прекрасно знала, насколько он опасен. Именно поэтому-то так старательно поначалу избегала его.
Но можно ли влюбиться в человека, глядя на его фото? А кто вообще может сказать, что заставляет людей влюбляться?
С первой минуты встречи между ними зародилось неодолимое взаимное влечение, но Белинда, следуя своему плану мщения, делала все возможное, чтобы игнорировать его. В какой-то момент она ощутила, что находится в серьезной опасности, но не верила, что можно так глубоко полюбить человека, который причинил ей много горя.
Как могла она знать, что он сумеет пробраться ей под кожу, проникнуть в самое сердце, в самую душу? Заставит полюбить его вопреки всему?
И все же ему это удалось. А такая любовь обречена.
Играя с ножом, рискуешь порезаться, играя с огнем — обжечься. Как это верно. Вот она и обожглась. Все, что ей теперь оставалось, — это заползти в нору и в одиночестве зализывать раны.
Да разве может она покинуть его? Вынести боль разлуки?
Но если не покинешь, то станешь его игрушкой, прошептал тихий голос разума, потеряешь остатки гордости и самоуважения.
Ну, может, тогда остаться до окончания рождественских праздников, попыталась она затеять торг со здравым смыслом. Перевести отношения в исключительно платоническое русло...
Не обманывай себя, Белинда, тебе это не по силам. Твое чувство сделало тебя слишком уязвимой, слишком зависимой. Единственное, что ты можешь сделать, — это убежать, сейчас, немедленно, и никогда не встречаться с Освальдом Фергюссоном. Возможно, только так тебе удастся вернуть хоть крохи растоптанной гордости.
От мысли о разлуке сердце болезненно сжалось. Тщетно пытаясь глубоко вдохнуть, Белинда сказала себе, что, если не сделает этого сейчас, не сделает никогда.
А потом пройдет время и он повернется и уйдет, оставив ее позади, как старую, наскучившую куклу.
Осторожно и медленно, зная, что, если Освальд проснется и улыбнется, ее попытка провалится, Белинда встала с кровати и на цыпочках направилась к двери. Дверная ручка, благодарение Господу и миссис Гарднер, повернулась беззвучно, и молодая женщина выскользнула из спальни.
Запрещая себе думать и чувствовать, повинуясь лишь потребности бежать, она заглянула в гостиную, собрала разбросанное на ковре белье, поднялась на второй этаж, быстро приняла душ, оделась, схватила чемодан и вышла на только начавшую просыпаться Корнер-Бартон-стрит.
6
Белинда шла по улице, не разбирая дороги, перебрасывая чемодан из руки в руку, не глядя по сторонам, ведомая единственной мыслью поскорее оказаться вдали от Освальда Фергюссона и своего позора. Но вот одна улица сменилась другой, потом третьей — пора остановиться и решить, что же делать дальше.
Молодая женщина устало поставила чемодан на землю, присела на него и глубоко задумалась. Сумка сползла с плеча, левая босоножка едва держалась на кончиках пальцев, румянец от быстрой ходьбы заливал лицо и шею — Белинда не замечала ничего. Боль в сердце, острая и колющая, терзала ее — боль стыда и разочарования в себе, боль разлуки с мужчиной, который стал ей дороже себя самой. Как она умудрилась попасть в такое ужасное положение? Где был ее разум?
Солнце поднялось и уже припекало. Белинда почувствовала, как по спине побежала струйка пота, и вздохнула, так ничего и не придумав. Пора было уходить отсюда. Она поднялась и увидела через дорогу открытый бар. Решено: сейчас самое время выпить бокал ледяной кока-колы, потом чашку крепкого черного кофе. Тогда она непременно почувствует себя лучше.
Войдя в бар, Белинда подошла к стойке, села и сделала заказ. Потом оглянулась — она, похоже, была тут единственной женщиной.
Бармен удивленно взглянул на ее расстроенное разгоряченное лицо и спросил:
— Поесть чего-нибудь не желаете?
Белинда ощутила, как желудок немедленно сжался и к горлу подступила тошнота.
— Нет, спасибо, — с трудом выдавила она. — Только колу со льдом и кофе.
Попивая восхитительно холодный напиток, Белинда обдумывала первые шаги. Сейчас, пожалуй, надо, не теряя времени, поехать в аэропорт и узнать, возможно ли еще достать билет на ближайший рейс в Лос-Анджелес, в крайнем случае в Сан-Франциско, сейчас, накануне Рождества? Если нет, то забронировать место на первый возможный рейс в Штаты и устроиться в отеле. Если, конечно, уныло подумала она, еще можно найти номер в отеле...
— Сколько с меня? — решительно спросила она бармена.
— Два сорок пять, мисс.
Белинда потянулась за сумочкой, и...
Черт, где же она? Протянула руку к другому боку... Нет. Да где же сумка?! Мысли лихорадочно заметались в голове — там ведь все ее деньги... Так, без паники! Когда она выскочила из дому, сумка была при ней? Да, точно, при ней. Потом она бежала, пока не устала, и села на чемодан передохнуть. Вот тогда-то сумка и соскользнула с плеча. Господи... Но это же недалеко отсюда, через дорогу. Может, она и сейчас там лежит?
Бармен внимательно наблюдал за изменившимся лицом посетительницы.
— Все в порядке, мисс?
— Я... я потеряла сумочку... — пробормотала Белинда. — Вон там, на углу... — И, встретив недоверчивый взгляд мужчины, запнулась.