Чем больше перечислял призрачный прокурор, тем сильнее Мона съеживалась на своем стуле. Его напряженные брови грозно дрожали и надвинулись так низко, что было почти не видно глаз. Густые усы и острые закрученные волоски на подбородке устрашающе раскачивались, как будто в комнате дул легкий ветерок. Одинокий призрак парил над своим столом, кроме него в зале присутствовали охранники и высокая худощавая ведьма-судья, которая, далеко перегнувшись через свою кафедру, смотрела на прокурора сквозь очки-полумесяцы. Ее кожа казалась такой бледной, что она с легкостью могла составить конкуренцию привидению.
– К тому же семь летающих коров привлекли внимание и… – тем временем затянул прокурор.
– Эрнест! Сейчас речь о госпоже Хасс, а дело с вампирским скотом мы разбирали месяц назад, – раздраженно бросила судья. За последние десять минут она неоднократно повторяла этот комментарий, поскольку у призраков, увы, не было активной памяти, и он раз за разом возвращался к делу, которым занимался перед смертью.
– Госпожа Хасс? Ах да, верно. Значит, силомер…
– Эрнест, это мы уже проходили. Ты остановился на стеклянном глазе, который потерял владелец лотка… разве это вообще имеет значение? Уже поздно. Свидетели уже явились? – Судья еще сильнее вытянула шею, и Мона подумала, что видит в действии заклинание растяжения или, может быть, метиску жирафа и кентавра.
– Нет, судья Самалек, пока подошла только госпожа Сабина Сабинсен, она ждет снаружи, – проинформировал ее мужчина, который, судя по всему, вел протокол заседания, его Мона заметила только сейчас. Выражение лица судьи заметно просветлело.
– Пригласите!
Мона тихо застонала. Из всех людей вызвали ее новую ответственную делопроизводительницу. Хоть Мона и набрала в ее глазах пару очков, когда забрала вампира Влада, однако впечатление, оставшееся после вызова демона в кабинет госпожи Сабинсен, исправить, конечно, не так-то просто. Она нервно оглянулась через плечо на тонкую деревянную дверь. Один из колдунов, следящих за порядком, тут же выпрямил спину, и Мона быстро отвернулась обратно. Где же застряли Борис и Бен?
Так как их свидетельские показания прилагались, из-за них назначенное на сегодня слушание ни в коем случае не перенесут. Хотела Мона того или нет, все закончится в течение часа, потому что так неприятно медленно разговаривающий дух-прокурор сохранял призрачную активность лишь до часу ночи. Так что ведьму больше не беспокоило отсутствие ее гуру защиты, на его речь все равно не хватило бы времени. Насколько вообще может не везти человеку? Глубоко изнутри наружу рвался всхлип, но Мона сохраняла твердость духа и сверлила взглядом деревянный стол перед собой.
Все в этом помещении напоминало бабушкину швейную комнату, включая вязаные крючком салфетки и декоративную вышивку на шторах, тут пахло средством для полировки дерева, а грозное тиканье старых напольных часов возвещало о приближавшемся приговоре. Мона была виновна – по всем пунктам, и только причина могла спасти ее от полного лишения сил. Каждой клеточкой тела она мечтала призвать сюда Бальтазара, и будь они еще связаны, он бы, наверное, сейчас уже сидел у нее на коленях.
– Госпожа Хасс…
Мона резко вздрогнула и подняла голову. Судья повернулась к ней и чуть выше сдвинула очки-полумесяцы на тонком носу, чтобы заглянуть в один из своих листков.
– Что касается поднятых вопросов, за исключением эпизода со скотом, за это прошу прощения, вы по-прежнему признаете свою ответственность за все упомянутые происшествия, как и заявили на допросе?
Быстрый процесс. Раньше Мона видела только постановочные судебные программы, которые шли с утра по телевизору, и теперь лихорадочно соображала, на каком этапе они сейчас находились.
– Эм… ну, до момента с искусственным глазом… нет, ну да, вроде бы, – заикаясь, затараторила она.
– Ха! Виновна! С ними всегда так, с этими кровососами, – заорал дух Эрнеста.
– У нас ведьма, – заметила судья Самалек, заставив прокурора глубоко задуматься.
– Точно?
– Да, да.
Мона еще никогда не видела, чтобы кто-то так далеко закатил глаза. На секунду глазные яблоки судьи стали полностью белыми, и при виде этого зрелища даже призрак сглотнул и притих.
– Итак, на чем мы остановились? Госпожа Хасс, вы признаете свою вину по всем этим обвинениям?
– Н-но я же должна была спасти Мэнди! – вырвалось у Моны. Она крепко вцепилась в сиденье своего стула и чувствовала, как у нее медленно ломались ногти.
– Обстоятельства дела нам известны. В том, что вам необходимо было принять меры, нет никаких сомнений, однако экстренные службы вы тогда уже оповестили. И тем не менее после этого вы действовали самостоятельно, а как вам известно, применение магии требуется оправдывать более весомыми последствиями. Данные действия здесь и оцениваются.