– Так-так, ох, правда! – пронзительно взвизгнула судья Самалек, обрывая свидетельницу. Громко покашливая, призрачный адвокат зарылся в свои бумажки, как будто вообще не слушал ответа. Мона ожидала многого, но не того, что госпожа Сабинсен будет к ней благосклонна. И, кажется, она даже правильно произносила ее фамилию? Судья тоже выглядела шокированной подобными высказываниями, словно рассчитывала на совсем другое развитие событий. – Т-так как это мы прояснили… Вы в курсе происшествия. Как вы оцениваете действия госпожи Хасс в свете вашего опыта общения с ней?
От такого вопроса Мона опешила. Ей казалось неправильным, что в таком процессе консультировались с сотрудницей ведомства по делам нежити. Впрочем, у сильно ограниченного Колдовского ведомства было мало ресурсов. Ведьмы и колдуны рождались редко, а мир полнился по-настоящему опасными магическими преступлениями. Тем сильнее Мона удивлялась этому высосанному из пальца процессу.
Длинная шея судьи снова вытянулась вперед. В отличие от узкого крючковатого носа госпожи Сабинсен у нее при этом широко раздувались ноздри. Однако делопроизводительницу это ничуть не смутило.
– Если вам нужно услышать это четко: мой ответ на ваш вопрос о том, действовала ли госпожа Хасс в рамках закона, – да. Отслеживающие чары и собаки-ищейки – в данном случае оборотень – это обыкновенные трудовые будни для ведьмы, или на самом деле вас волнует демо…
– Да-да-да, нет-нет! Нет, нас волнует ее личная инициатива.
– Разве ведьма третьей инстанции не должна ее проявлять? Похищение ребенка, вампиры, нам еще повезло, что у госпожи Хасс такой сильный колдовской дар. Она ведь неспроста значится в регистре экстренной службы. Этот вампир ускользнул даже от ведомства, нам следовало подключиться гораздо раньше. И вообще, где в тот вечер находилась тавматургическая служба спасения?
– Приехала слишком поздно из-за Хеллоуина, – поспешно вставила Мона, и судья предостерегла ее глухим покашливанием. – Простите. – Но они не имели права игнорировать этот факт. Она просила о помощи. А если бы с Мэнди что-то случилось, Мону бы точно так же обвинили в бездействии.
– Да… возможно, но… ее уровень не предоставляет ей свободу действовать как обученный оперативник.
– Вы ведь просто спросили, считаю ли я, что она вела себя правильно. Так как она ведьма третьей инстанции, я говорю: да, считаю. Требуется чертовски большой опыт для такого уровня.
– Который госпожа Хасс получила совсем недавно!
– Ну, на этом уровне очень сложные экзамены, значит, вам вообще не следовало ее утверждать. Как давно вы уже на третьей ступени, госпожа Самалекс? Сорок лет, не так ли?
– Самалек!
– Ах, вот как?
На самом деле, такого рода речей Мона ждала от своего адвоката, а не от свидетельницы. Ей только что стало ясно, что Сабинсен могла так разговаривать с судьей только потому, что обладала своего рода рычагом давления: она, как и все, знала о демонической активности, однако, в отличие от суда, не собиралась это замалчивать. И поэтому она свободно обратилась к единственному пункту защиты, который подготовила Мона: игнорированию ее ранга. Ранга, который она получила от самой госпожи Сабинсен, о чем любительница голубей якобы забыла во время их последней встречи по поводу дела Владимира Штрауса… или все-таки не забыла?
Хотя Моне до сих пор с трудом в это верилось, ведомство повысило ее уровень из-за Бальтазара. Слишком высоко. Союзы с демонами чаще всего были направлены на увеличение силы, следовательно, в случае с ведьмами и колдунами приходилось корректировать их ранги, однако Мона не просто заключила договор с обыкновенным демоном. Бальтазар – бывший бог. Для этого в системе никаких мер не предусматривалось, никто не призывал архидемонов и не заставлял их заключать союзы. Тем самым Мона вышла за рамки нормативов, что определенно было для ведомства как бельмо на глазу.
Если взглянуть на это с такой стороны… другие ведьмы и колдуны третьей инстанции руководили крупномасштабными операциями, а Мону судили как младшую ведьму девятой ступени. С правовой точки зрения тут явно было что-то нечисто. Неужели дело правда в демоническом контакте? Да… они хотели лишить ее договора! Договора и фальшивого ранга! И тут весьма кстати подвернулся этот конфликт. Иначе они не стремились бы отнять у нее все силы из-за отслеживающих чар и спасательной операции.
Без возможности подать апелляцию, в большой спешке, с призрачным прокурором, у которого был всего час времени… а действительно ли адвокат Моны не смог прийти? Куда подевались Борис и Бен? С ними все в порядке? Могло ли все это быть одним огромным совпадением? Даже Моне не могло настолько не везти. Внезапно она по-настоящему забеспокоилась о своих друзьях. Этот процесс все сильнее напоминал ловушку.