Больше всего я беспокоилась за ту часть моей души, которая осталась в теле. Мама и тети раздели меня, и я увидела, какой пугающе истощенной я стала. Они омыли меня нечетное количество раз и одели в несколько слоев «вечных одежд». Чтобы я не мерзла зимой, на меня надели теплое нижнее белье, а затем облачили в шелковые платья и туники, составляющие мое приданое. Женщины очень внимательно осмотрели одежду, чтобы убедиться, что на ней нет ни одного клочка шерсти — ведь это могло привести к тому, что в следующей жизни я буду животным. Наконец на меня надели верхний шелковый жакет с искусной вышивкой в виде разноцветных крыльев зимородка. Я была ошеломлена, как и всякая душа, только что покинувшая тело, но мне хотелось, чтобы одной из моих вечных одежд стал мой свадебный костюм. Я была невестой и надеялась, что в загробном мире у меня останутся мои свадебные наряды.
Мама положила мне в рот тонкий кусочек нефрита, чтобы защитить мое тело. Вторая тетя затолкала мне в карманы монеты и рис. Они помогут мне задобрить яростных собак, которых я встречу по пути в загробном мире. Третья тетя покрыла мое лицо куском тонкого шелка. Четвертая тетя обвязала цветной нитью мою талию, чтобы я не забрала с собой какую-нибудь девочку из нашей семьи, и связала мне ноги, потому что нельзя было допустить, чтобы я сбежала, если во время моего путешествия меня станут терзать злые духи.
Слуги повесили на правой стороне главных ворот усадьбы семьи Чэнь шестнадцать бумажных лент. Этим они дали понять соседям, что умерла шестнадцатилетняя девушка. Мои дяди исходили весь город и посетили все святилища местных божеств. Они зажигали там свечи и жгли бумажные деньги*. Та часть моей души, которая путешествовала по загробному миру, отдала эти деньги демонам, стоящим у Преграды. Отец нанял монахов — немного, всего несколько человек, ведь я была девушкой, — чтобы они распевали молитвы каждый седьмой день. В мире людей никто не имеет права блуждать по свету по своему желанию, и те же правила действуют после смерти. Обязанности моей семьи состояли в том, чтобы связать меня и не допустить, чтобы у меня появился соблазн бродить по свету.
На третий день после смерти мое тело положили в гроб. Туда же побросали пепел, медные монеты и известь. Затем незакрытый гроб поставили в углу дальнего двора. Нужно было подождать, пока предсказатель определит правильную дату и место моего захоронения. Мои тети вложили мне в руки пирожные, а дяди поставили с обеих сторон моего тела свечи. Они собрали слуг, мебель, одежду, ткань для бинтования ног, деньги и еду — все эти предметы были сделаны из бумаги — и сожгли их, чтобы я могла тратить их в загробном мире. Но я была девушкой и вскоре поняла, что они прислали недостаточно.
В начале второй недели та часть моей души, которая путешествовала по загробному миру, достигла Моста Взвешивания, где демоны-чиновники выполняли свой долг. Они не знали жалости. Я стояла в очереди за мужчиной по фамилии Ли и наблюдала за тем, как демоны взвешивали стоявших перед нами людей, прежде чем отправить их на следующий уровень. Семь дней Ли трясся, потому что он был напуган тем, что он видит и слышит. Когда пришла его очередь, я с ужасом наблюдала за тем, как он сел на весы, и все проступки, совершенные им в жизни, привели к тому, что он упал на несколько метров вниз. Наказание было мгновенным. Его разрезали на кусочки и смололи их в муку. Затем их собрали вместе, и Ли толкнули вперед, сказав в предостережение:
Это только малая часть страданий, которая вас ждет, господин Ли, — безжалостно объявил один из демонов. — Не нужно плакать и просить о милосердии. Теперь уже слишком поздно. Следующий!
Мне было очень страшно. Мерзкие демоны окружили меня и отвели к весам. У них были уродливые лица. Они издавали пронзительные крики. Я не была легче воздуха, как все добродетельные люди, но и не совершила много плохих поступков, и мне было позволено продолжать путешествие.
В то время как я стояла в очереди к Мосту Взвешивания, друзья и соседи приносили моим родителям свои соболезнования. Чиновник Тан дал моему отцу бумажные деньги, чтобы я могла тратить их в загробном мире. Госпожа Тан принесла свечи, благовония и бумажные фигурки. Они должны были сделать мою загробную жизнь более приятной. Тан Цзе осмотрела жертвенные дары и, решив, что они слишком скромны, выразила моим сестрам свое соболезнование. Очевидно, эти слова ничего для нее не значили. Но ей было всего десять лет. Что она могла знать о смерти?
В начале третьей недели я прошла через деревню Бешеных Псов. Когда там появляются добродетельные люди, собаки машут хвостами и пытаются их лизнуть, а злых они разрывают на части своими мощными челюстями и острыми зубами, пока кровь не потечет рекою. Я не успела натворить при жизни злых дел, но все же была рада, что тети вложили мне в руки пирожные, чтобы задобрить тварей, у которых было две, четыре и больше ног, и что дяди дали мне палки и я могла усмирить самых злобных из них. На четвертой неделе я приблизилась к Зеркалу Возмездия. Мне сказали посмотреть в него, чтобы я узнала, что будет моим следующим воплощением. Если бы я была злой и коварной, я бы увидела змею, скользящую по траве, свинью, которая валяется в грязи, или глодающую труп крысу. Если бы я была праведницей, я бы увидела новую жизнь, намного более счастливую, чем прежняя. Но когда я приблизилась к зеркалу, образ был туманным и неразборчивым.
Последняя часть моей души осталась странствовать по земле, пока на моей дощечке не поставят точку. Только после этого я обрету упокоение. Мысли о Жэне никогда не покидали меня. Я винила себя за упрямство, за то, что отказалась от еды, печалилась о свадьбе, которой у нас никогда не будет, но ни разу не засомневалась в том, что мы будем вместе. На самом деле теперь я еще больше верила в силу нашей любви. Я ожидала, что Жэнь придет в наш дом, будет плакать над моим гробом, а затем попросит моих родителей дать ему пару туфелек, которые я в последнее время надевала на перебинтованные ноги. Вместе с тремя зажженными благовонными палочками он отнесет их домой. На каждом углу он будет выкрикивать мое имя и просить меня последовать за ним. Придя домой, он поставит мои туфли и благовония на стул. Если он будет возжигать благовония в течение двух лет и думать обо мне каждый день, он сможет почитать меня, как свою жену. Но он ничего этого не сделал.
Даже мертвые не могут оставаться без пары. Это противоречит природе. И потому я стала мечтать о том, как, став призраком, выйду замуж*. Это было не так просто и романтично, как церемония, во время которой жених просит дать ему туфельки, но мне было все равно, поскольку мы все равно вскоре соединимся с У Жэнем. После свадьбы призраков, когда я окажусь в поминальной дощечке, я навсегда покину семью Чэнь и перейду в клан моего мужа, как мне было предназначено судьбой.
Но я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил об этом, и тогда та часть моей души, которая не осталась в моем геле и не поспешила в загробный мир, решила навестить У Жэня. Цель всей моей жизни состояла в этом. Когда я умерла, я чувствовала, что двигаюсь вперед, вперед, вперед, пока от меня ничего не осталось. Теперь я освободилась от своей семьи и покинула усадьбу семьи Чэнь. Я могла пойти куда угодно, но я не знала города и не представляла, где искать дорогу. Мне было сложно идти на моих «золотых лилиях». Мне едва удавалось сделать десять шагов, потому что ветер сбивал меня с ног. Но, несмотря на боль и растерянность, мне нужно было отыскать У Жэня.
Большой мир был намного прекраснее, но и уродливее, чем я ожидала. Прилавки с разноцветными фруктами перемежались с теми, на которых продавали свиные туши и плуги. Нищие с кровоточащими ранами и ампутированными конечностями умоляли прохожих дать им еды или денег. Я видела женщин — и даже из благородных семей! — которые разгуливали по улицам, словно в этом не было ничего особенного. Они смеялись, направляясь в рестораны и чайные домики. Иностранцы — должно быть, это были иностранцы, потому что у них были белые лица, голубые глаза и красные, желтые или коричневые волосы, — с озабоченным видом шагали по улицам города.