— Если это была шутка, — строго заметил Родни, — то довольно дорогая. Моя шляпа испорчена, а я купил ее в Чипсайде всего неделю назад.
— Я могла бы починить ее вам, — предложила девушка. В ее глазах не было ни тени раскаяния, а губы все еще изгибались в улыбке, которая становилась все более насмешливой и вызывающей.
— Клянусь небом, тебе придется заплатить за нее! — воскликнул Родни.
— Заплатить? — удивленно повторила она. А его руки между тем крепко взяли ее за плечи и привлекли ближе…
Поцелуй застал ее врасплох. Ее губы оказались беззащитными. На долгий миг она замерла, ошеломленная его натиском, и он услышал стук ее сердца совсем рядом со своим. Но тут девушка тихонько вскрикнула и с неожиданной для него силой вырвалась из объятий. Прежде чем он успел остановить ее, прежде чем даже понял, что она собирается сделать, прелестная незнакомка бросилась прочь через заросли сирени и в считанные секунды скрылась из вида.
Родни понимал, что преследовать ее бесполезно, да и ниже его достоинства. Улыбнувшись, он вернулся на дорогу, подобрал шляпу и выдернул из тульи стрелу. Мгновение он держал ее в руке, решая, то ли взять с собой, то ли выбросить, затем швырнул стрелу в траву, вскочил на лошадь и поскакал дальше по аллее.
Это неожиданное происшествие позабавило его. Если дочь сэра Гарри не уступает в привлекательности этому рыжеволосому бесенку, он не пожалеет о решении, принятом перед отъездом из Лондона.
Идею о женитьбе подал Родни его крестный.
— Гарри Гиллингема я знаю с детства, — сказал он. — Если ему заблагорассудится, он бывает так же щедр, как и богат, но денег на ветер не бросает и, насколько мне известно, всегда придерживался этого правила. Если хочешь получить от него помощь, тебе придется предложить ему что-нибудь взамен.
— Он получит неплохую прибыль, — ответил Родни.
Сэр Френсис Уолсингем, статс-секретарь королевы, только усмехнулся:
— Ты надеешься принести в казну четыре тысячи семьсот процентов прибыли, как Дрейк после кругосветного путешествия?
— Теперь это стало не так просто, — вздохнул Родни. — Испанцы научились осторожности. Корабли с золотом хорошо охраняются, но если я получу корабль, то, как и Дрейк, вернусь домой не с пустыми руками. Недаром я путешествовал с ним десять лет и в морском деле кое-что смыслю.
— Я вложил бы в твой прожект все свои деньги, если бы они у меня были, — вздохнул сэр Френсис, и его болезненно-желтое задумчивое лицо выразило сожаление. — Последнее предприятие, в которое я поместил капитал, принесло мне десять тысяч фунтов, но в настоящий момент я наскребу только две тысячи. Можешь принять их вместе с моим благословением и рекомендательным письмом к Гарри Гиллингему, в котором я попрошу его восполнить недостаток.
— Чего он может от меня ожидать? — спросил Родни.
— Вот о чем следует вспомнить, — сказал крестный с улыбкой. — У Гарри есть дочь на выданье. Ходят слухи, что он не везет ее в Лондон потому, что его новая жена завидует падчерице. Попытай счастья здесь, мой мальчик. Мужчина, у которого молодая жена, всегда не прочь сбросить с плеч лишний груз житейских забот.
Идея не вызвала у Родни Хокхерста протеста. Большинство моряков мечтают, чтобы по возвращении из плавания их было кому встречать дома. И не важно, что жена в отсутствие мужа должна проводить долгие томительные месяцы в одиночестве и тревоге. Они думают только о том, чтобы их возвращение было сопряжено с наибольшим комфортом.
«Кроме того, — говорил себе Родни, — как только я достаточно разбогатею, то не мешкая перейду на оседлый образ жизни».
У него хватало здравого смысла для того, чтобы понять, что жизнь корсара чревата опасностями. Пусть вначале фортуна и благоприятствует, но рано или поздно события примут иной оборот и удача повернется спиной. Он был достаточно предусмотрителен, чтобы подумать не только о настоящем, но и о будущем. Он намеревался, так же как Дрейк, купить дом и поместье и, опять же по примеру Дрейка, хотел обзавестись женой. Но в отличие от этого неустрашимого мореплавателя, разбогатев, Родни Хокхерст собирался осесть на одном месте и стать примерным мужем и заботливым отцом.
Аллея круто повернула, и взору Родни открылся большой дом из красного кирпича, ярко освещенный лучами полуденного солнца. Крышу венчали высокие коньки, сбоку наподобие крыла к дому примыкала застекленная веранда, каждое стеклышко в высоких узких окнах с частыми переплетами сверкало всеми цветами радуги, словно алмаз.