— Добрый вечер, жена, — сказал он. Лицо его просияло от удовольствия. Ничего не скажешь — без этого своего унылого пучка она выглядит намного лучше! И этот новый, почти невесомый пеньюар изумительно ей идет. Глаза Эбби сияли мягким светом, щеки зарумянились, что чрезвычайно понравилось Киппу. Да, сейчас она выглядит гораздо более… женственно, что ли, подумал он, и это было ему приятно. Да, очень приятно. — Как очаровательно вы выглядите, мадам. Просто прелестно!
— Так ведь это понятно, — откликнулась она смущенно. Тщательно избегая взгляда мужа, Эбби подошла к стоявшим возле камина креслам, села в самое мягкое из них и тщательно расправила на коленях складки пеньюара. Потом вдруг в глубине ее фиалковых глаз что-то дрогнуло, и Кипп внезапно вспомнил, как прошлой ночью он заглянул в эти глаза и прочел в них желание. — Кстати, вы мой должник — учитывая, как мне по вашей милости пришлось провести сегодняшний день. Надеюсь, вы об этом помните?
— Нисколько не сомневаюсь, что вы даром времени не теряли, — вежливо ответил Кипп, на мгновение скрывшись за дверью своей спальни. Потом вернулся, сел рядом с женой в соседнее кресло и, делая вид, что не замечает ее недоумения, поставил ей на колени большую квадратную коробку, чувствуя себя полным идиотом — будто школьник, который надеется, что ничтожный подарок, на который ушли все его карманные деньги, порадует обожаемую родительницу.
Ощущение было не из приятных, и, чтобы избавиться от него, Кипп поспешил отвлечь внимание Эбби.
— Кстати, я тоже неплохо провел этот день, жена. Не желаете посмотреть, что я вам принес? Между прочим, это подарок, только, умоляю, смотрите поскорее, потому что мне не терпится узнать ваше мнение.
Эбби молча взирала на коробку, перевязанную кокетливой шелковой лентой. Коробка была такая огромная, что закрывала от нее Киппа почти целиком. Заметив, что муж улыбается, Эбби немного успокоилась.
— Но… но почему? — с трудом проговорила она.
— Почему она такая тяжелая, вы хотите сказать? Да нет, что-то подсказывает мне, что вы имеете в виду совсем другое. Почему мне вдруг вздумалось принести вам подарок, да? Это просто обычай. Что тут странного, если муж наутро после свадьбы хочет порадовать свою молодую жену подарком? И вот я провел полдня, переругиваясь с Брейди, которому непременно хотелось уговорить меня купить вам либо драгоценности, либо меха. Представьте, он даже уламывал меня преподнести вам собственный экипаж! Мы с ним провели пару увлекательнейших часов в Таттерсоле, пока наконец я не остановился на этом. Я даже отослал Брейди домой, чтобы он не мешал. Ну так как, вы посмотрите, что я вам принес? Или так и будем сидеть тут и гадать, что там внутри?
Заинтригованная его рассказом, Эбби жестом предложила мужу поставить тяжелую коробку на пол между ними. Потом опустилась возле нее на колени и, затаив дыхание, развязала шелковую ленту, осторожно приподняла крышку, и боковины коробки тут же распались, словно корка апельсина, открыв ее взгляду тяжелый сундучок красного дерева в восточном стиле. Изящная резьба красиво сочеталась с инкрустацией из слоновой кости.
— Что это такое? — пробормотала Эбби, восхищенно лаская кончиками пальцев полированное резное дерево. Потом, склонив голову набок, принялась разглядывать крышку. — Какая красивая вещь — просто дух захватывает!
У Киппа камень с души свалился. Еще никогда в жизни ему не доводилось делать подобных подарков, тем более женщине, с которой он делил ложе. Но эта вещица была просто предназначена для Эбби. Кипп сам не понимал, с чего он так решил, и ему не хотелось ломать над этим голову. Но с первой же минуты, как на глаза ему попался этот сундучок, он уже твердо знал, что непременно купит его для Эбби.
Присев возле нее на ковер около камина, он вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым, как будто снова вернулся в детство. Вот так же когда-то он играл у себя в детской. Усевшись по-турецки перед сундучком, Кипп лукаво взглянул на жену. Он часто дарил своим женщинам подарки, но и сам уже не помнил, когда в последний раз видел в женских глазах что-то, кроме алчности. И уж точно он никогда еще не испытывал при этом такого щенячьего восторга.
Небрежно развязав галстук, Кипп не глядя отшвырнул его в сторону. Эбби не поверила своим глазам — на лице его сияла мальчишеская улыбка. Боже правый, потрясенно подумала она, да он, похоже, просто лопается от гордости!
— Так, а теперь я подниму крышку, — торжественно произнес Кипп, не сводя глаз с Эбби. Было заметно, как он волнуется. Замерев, он ждал, что она скажет. «Какое у нее лицо!» — подумал он. Ему казалось, он еще никогда в жизни не видел у женщины такого живого, такого выразительного лица!
До этого дня ему не раз приходило в голову, что и в браке есть свои положительные стороны — если, конечно, взять в жены не одну, а сразу несколько женщин. Однако сейчас все женское очарование воплотилось для него в этом худеньком, почти бесплотном создании, в этой женщине, что сидела напротив него, которую никому и в голову не пришло бы назвать красавицей. Но все в ней — и лицо, и тело — безумно возбуждало Киппа. Его тянуло к ней со страшной силой, и не просто потому, что он желал ее. Нет, он хотел понять, о чем она думает, какие чувства ее волнуют. Всякий раз, глядя на жену, он гадал про себя, что она сделает в следующую минуту, кем она предстанет перед ним.
Кипп поднял тяжелую крышку сундучка, и Эбби сразу обратила внимание, что та боковая стенка его, что была обращена к ней, состоит из двух створок. Едва сдерживая нетерпение, она приоткрыла их и увидела за ними с полдюжины выдвижных ящичков, заполненных принадлежностями для игр.
Лицо Эбби просияло от радости. Словно ребенок, получивший новую игрушку, она принялась рыться в них, выдвигая один ящик за другим и восторженно ахая при виде все новых и новых сокровищ. В первом лежали шесть крохотных игрушечных лошадок с жокеями. Кипп объяснил ей, что эти фигурки используются в игре под названием «бега».
Эбби взяла их в руки, залюбовавшись искусной работой неизвестного мастера. Яркие краски, которыми были выкрашены фигурки, радовали глаз.
— Интересно, где у них завод? — пробормотала она. — И отверстия для ключа нет. Тогда как они бегут?
— А они вовсе не бегут, — терпеливо объяснил Кипп.
Поерзав на ковре, он подвинулся к ней и, сунув руку в ящичек, извлек оттуда костяной шарик, который обычно использовался в этой игре. — Сначала нужно кинуть шарик, потом посмотреть, сколько очков ты выбросил, и подвинуть свою лошадку вперед. И так по очереди, поняла? Чья лошадь первая доберется до финиша, тот и выиграл. Помню, в детстве мы с отцом часто играли в эту игру. Между прочим, насколько мне известно, в нее часто играют и сейчас, и не дети, а взрослые. Причем на кон иной раз ставятся такие суммы, что можно за вечер проиграть целое состояние.
Но Эбби уже не слушала. Тут было столько всего интересного, что у нее разбежались глаза. Забыв о Киппе, она принялась вновь открывать один за другим все ящички, разглядывая их содержимое. Вскоре она обнаружила очаровательный набор костяшек для игры в домино, вырезанных из настоящей кости. Вслед за ним — доску для игры в криббедж. Набор для безика и два мелка для игры в вист. И еще несколько великолепных карточных колод, рубашки которых представляли собой настоящие произведения искусства.
Бросив взгляд на крышку сундучка, Эбби заметила, что изнутри к ней узкими кожаными ремешками крепится шахматная доска. Она восхищенно покачала головой и потянулась поднять вторую, внутреннюю, крышку, которую заметила еще раньше. И сдавленно ахнула, не поверив своим глазам.
— О, какая прелесть! — пробормотала Эбби, когда ее взгляду открылись изящные шахматные фигурки. Вырезанные чьей-то искусной рукой из слоновой кости и жадеита, они были настолько хороши, что от них невозможно было оторвать глаз. Любой музей с радостью отдал бы все на свете, лишь бы заполучить такое сокровище. Боясь вздохнуть, Эбби поднесла к глазам фигурку рыцаря. Одетый в боевые доспехи, он сидел на коне, ноги которого покоились на подставке, похожей на перевернутую вазочку. Фигурка была не более восьми