— Вы сказали: «Конечно, нет», — напомнил жене Кипп. Джина, не слушая их, змейкой юркнула в подъехавший экипаж. Вслед за ней туда взобралась Эбби и уселась на сиденье возле маленькой нищенки. — Однако я могу назвать не меньше дюжины причин, по которым вам не следует ввязываться в эту опасную авантюру. Вы послушаете меня? А, Эбби?
Сев рядом с женой, Кипп дал знак вознице трогать. Потом повернулся к Эбби и, увидев ее сияющую улыбку, тут же понял, что опять опоздал!
— Конечно, нет, — с победным видом объявила она, лукаво подмигнув Джине.
Глава 18
Как вскоре выяснилось, Эбби ошибалась — потребовалось не одно купание, чтобы как следует отмыть маленькую Джину, а целых два.
Ко всему прочему, самой Джине это явно пришлось не по вкусу.
Не желая залезать в воду, она кусалась и царапалась, как дикая кошка.
Эбби одной было не справиться. Только благодаря совместным усилиям самой хозяйки, хихикающей Салли Энн и призванной на помощь миссис Харрис несносную девчонку удалось-таки затолкать в ванну. Да и то лишь под угрозой, что ее свяжут по рукам и ногам и вдобавок вставят в рот кляп. Джине не нравилось все — ни мочалка, которой ее мыли, ни даже мыло. Она истошно завопила, когда пена вдруг попала ей в глаза, а потом, видимо, решив, что виновницей всех ее мучений является Эбби, обложила ее таким виртуозным матом, что ей позавидовала бы даже сама Чугунная Герта.
В конце концов победа все-таки осталась за Эбби. К тому времени, когда донельзя грязную ванну отскребли до блеска и снова наполнили горячей водой, чтобы вымыть Джину во второй раз, противная девчонка перестала наконец отбиваться — то ли покорилась судьбе, то ли купание начало ей нравиться. Теперь она вела себя почти как нормальный ребенок — играла с переливчатыми мыльными пузырьками, даже сдула целую пригоршню на голову Эбби. А когда Салли Энн принялась ловко втирать ей в коленки ароматный крем, чтобы смягчить сухую, потрескавшуюся кожу, а потом завернула ее в нагретое полотенце, Джина едва не замурлыкала от удовольствия.
Эбби наконец смогла передохнуть. Завернувшись в теплый стеганый халат, порозовевшая после только что принятой ванны, она сидела на диване, маленькими глотками потягивая обжигающе горячий чай, и смотрела на Джину. Девочка, словно усталый котенок, свернулась клубочком в кресле перед камином, а Салли Энн, тяжело вздыхая и покачивая головой, расчесывала ее мокрые медно-красные локоны.
Ребенок — да нет, не такой уж она ребенок, пришла к выводу Эбби, увидев Джину, сидящую в ванне в чем мать родила, — наконец успокоился. Особенно после того как миссис Харрис принесла из кухни целый поднос с сандвичами и парочку горячих, прямо из печи, истекающих маслом булочек, чтобы, как выразилась добрая женщина, «малышка могла набить свой животик».
На нее натянули одно из старых грязно-коричневых платьев Эбби, которое было ей чуть-чуть длинновато, ведь рост Джины едва ли превышал пять футов. Зато в груди оно оказалось ей как раз впору, и к тому же сидело на ней куда лучше, чем когда-либо на Эбби.
Джина даже не поморщилась, когда Салли Энн сердито дернула ее за волосы, велев держать голову прямо. Не исключено, что девочка вообще не заметила этого — ее серые глаза, в которых светился живой ум, теперь уже не казались такими прозрачными и безмятежными, как прежде. Словно юркие серые мышки, они шныряли по комнате, все разглядывали, обшаривали, оценивали. Возможно, как предположила служанка, паршивая девчонка просто прикидывает, какую из драгоценных безделушек стоит прихватить с собой, прежде чем удрать из дома.
В отличие от слуг подобные мысли даже не приходили Эбби в голову. Она ничего не боялась, наоборот, радовалась тому, что утро прошло не зря. Во-первых, ей удалось вырвать бедного ребенка из лап нищеты, а это уже доброе дело, улыбалась про себя Эбби. И во-вторых, теперь она знает, что под личиной светского вертопраха и легкомысленного щеголя, которую предпочитает надевать на себя ее муж, прячется доброе сердце.
Усилия Эбби не пропали даром. К большому ее удивлению, Джина оказалась на редкость хорошенькой девочкой, вернее, даже юной девушкой. По общему мнению, ей было лет пятнадцать-шестнадцать. С густыми, тяжелыми локонами медно-красных, вечно спутанных волос и тонкими, правильными чертами лица, она выглядела бы настоящей красавицей, если бы не эта ужасающая худоба и кости, просвечивающие сквозь пергаментно-серую кожу. Зубы у нее были хорошие, руки маленькие, а ноги, хоть и сбитые в кровь, такой прекрасной формы, что, если их немного подлечить, им позавидовала бы даже герцогиня.
В камине пылало огромное полено. Прогорев, оно с оглушительным треском обрушилось, подняв сноп искр, и этот звук нарушил установившуюся в комнате тишину, во время которой все участники недавней схватки приходили в себя, набираясь сил для нового сражения.
— Вы будете мамаша? — осведомилась наконец Джина. Ее блестящие глаза в упор смотрели на Эбби.
Эбби озадаченно посмотрела на нее.
— Мамаша? — переспросила она. — Прости, не понимаю…
Презрительно вздернув брови, девочка пробормотала себе под нос кое-что нелестное в адрес Эбби.
— Мамаша! — рявкнула она на всю комнату, словно предполагая, что вокруг нее одни глухие. — Леди аббатиса. Начальница этого вашего «Веселого дома»! А тот парень, что был с вами, верно, ваш дружок? Он у вас заместо вышибалы? Или бери повыше — альфонс?
Ахнув от возмущения, Салли Энн выронила щетку и, подскочив к девушке, обеими руками зажала ей рот.
— А ну замолчи немедленно! Да как твой поганый язык осмелился произнести подобное?! — разъярилась она. — Эта дама, с которой ты говоришь, — ее светлость леди Уиллоуби! А его светлость — виконт Уиллоуби! Ишь чего вообразила! Как тебе не стыдно, девчонка! Принять нашу леди за содержательницу грязного притона, а хозяина — за вышибалу! Так бы вот взяла сейчас мыло со щеткой да и выскребла твой мерзкий рот!
Джина отшвырнула от себя Салли Энн с такой легкостью, словно ей было не впервой себя защищать, потом вскочила на ноги и смерила перепугавшуюся горничную свирепым взглядом.
— Только дотронься до меня своими тощими ручонками еще раз, драная кошка, и я замотаю их тебе за уши да еще завяжу морским узлом! — угрожающе прошипела она.
Пригвоздив совершенно растерявшуюся от такого отпора Салли Энн к полу еще одним пылающим взглядом, Джина повернулась к Эбби. Та, вытаращив от изумления глаза, лишь молча переводила взгляд с одной девушки на другую, не в силах решить, правильно ли она все поняла. Но больше всего ее удивило то, как вдруг резко изменилась к лучшему речь Джины. Это было совсем уж странно — особенно если учесть ту ярость, с какой она набросилась на бедную горничную.
— Так, значит, бедное дитя, ты решила, что тебя привезли в публичный дом? — спросила Эбби. Джина, наступив на подол чересчур длинного платья, чертыхнулась, едва не растянувшись на полу. — Ох, Джина, мне так жаль! Прости… Кто бы мог подумать? Я просто хотела спасти тебя, вырвать из рук той ужасной женщины.
Перебросив подол юбки через руку, Джина небрежно отмахнулась от смущенно оправдывающейся Эбби и принялась расхаживать по комнате. Она что-то бормотала себе под нос, как будто рассуждала сама с собой, потом пару раз оглянулась на Эбби и снова принялась ходить из угла в угол, не обращая внимания на забинтованные ноги.
Под конец, видимо, приняв какое-то решение, девушка остановилась, смущенно помялась и, наконец, подошла к виконтессе. Сделала неуклюжий реверанс и, не поднимая глаз, пробормотала:
— Вы уж, пожалуйста, простите меня, ваша светлость. Знай я, что вы взяли меня просто так, не… не для какого-то клиента, я бы так не дралась. И не ругалась бы, вот те крест! Сначала-то я подумала — а может, и ничего? Может, так даже лучше? Потерпишь немного, девочка, зато не надо будет снова шляться по улицам. А вот навсегда превратиться в одну из этих тварей — нет, это не по мне! Но потом… как я подумала, что снова придется завязываться в узел да лупить глаза в небо, изображая слепую дурочку, как меня Чугунная Герта научила… Господи, да уж лучше прямо головой в Темзу, с самого высокого моста, да чтобы поглубже!